Когда его рот ритмичными толчками переместился с онемевших губ на кончик носа, оставив огненный след на опаленной коже, у Уитни вырвался невнятный звук, однако он предпочел его не услышать.
Это какое-то безумие! Почему она позволяет голому незнакомцу терзать себя? Надо его оттолкнуть, оттолкнуть это твердое мужское тело от своей странно занывшей груди.
Но поразительное дело: это объятие зажгло у нее внутри какое-то незнакомое желание, хотелось не оттолкнуть, а, наоборот, притянуть, прижать его к себе. Это сводило с ума, пугало… и интриговало.
Никто еще так не целовал ее — безжалостно, почти жестоко, пренебрегая слабыми протестами. Неужели непонятно, что она не хочет?!
Из-под ресниц Уитни увидала, что глаза у него закрыты, и невольно закрыла свои. Широкие ладони гладили ее узкую спину, Уитни грудью чувствовала гулкие, сильные толчки его сердца.
Она не понимала, почему не сопротивляется, не бьется, не кричит, не стреляет в наглого соблазнителя из своего пистолетика.
В мозгу вдруг что-то щелкнуло: крошечная часть его прошептала, что еще никогда в жизни она не испытывала такую острую, болезненную, глубокую реакцию на мужчину. Пульс все учащался, дыхание превратилось в короткие прерывистые всхлипы, а сердце бешено колотилось, не в силах справиться с лихорадочными импульсами, пробегавшими по телу. Может, на нее подействовала жара этой несчастной земли? По справедливости, ей бы следовало проделать аккуратную круглую дырку в теле этого нахала, а она безвольно повисла в его руках и позволяет делать то, что не давала даже Натану…
Мысль об ушедшем муже подтолкнула ее — Уитни сделала шаг назад и вжалась в дверь. Она смотрела на налетчика широко открытыми рыжими глазами, разрываясь между яростью и переполнявшими ее незатихающими эмоциями.
Мужчина, которого она про себя назвала Соблазнителем, смотрел в ответ спокойно и отстраненно. Он опустил руки на бедра, и она с трудом заставила себя не провожать их глазами. Ощущая опасность каждой клеточкой тела, она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и требовательно спросила:
— Вы понимаете, что делаете?
Какое-то время вопрос висел в воздухе; Соблазнитель изучал ее, в насмешливых зеленых глазах плясали порочные огоньки, и, вместо того чтобы и дальше ругать его, Уитни подумала, что ресницы у него слишком длинные для мужчины. Потом он пожал плечами и сказал:
— Делаю то, что приятно. Зачем спрашиваешь?
Зачем? Простое слово билось в пустой голове, не находя ответа. В самом деле, зачем? Зачем его останавливать, если ей не хочется этого делать? Почему она не хочет прекратить это опасное, дразнящее ощущение внутри? Загадка показалась интересной, пытливая писательская натура заявила о своих правах, подавив злость.
— Говорите, приятно? Как забавно, — задумчиво проговорила она. — Я такого не ожидала. Это объясняет многое из того, что меня озадачивало.
Соблазнитель прищурился.
— Рад слышать, — наконец сказал он без всякой радости.
Он скорее цинично насмехается, чем радуется, подумала она. Ей в голову пришла неожиданная идея.
— Поцелуйте меня еще раз, — выпалила она.
От собственной наглости ее покоробило, но Уитни сказала себе, что действует во имя искусства, дабы убедительно описывать страсть.
Соблазнитель не шелохнулся — он смотрел на нее, и его реакция была непонятна. Потом он улыбнулся — вздернулись уголки губ, изображая разом веселье и оскорбление.
Высокомерный взгляд ее задел, но она зашла слишком далеко, чтобы отступать, и потому повторила уже резче:
— Поцелуйте меня еще раз! Как только что. Мне интересно.
Соблазнитель обошел вокруг нее, одной рукой повернул ручку двери, другой сгреб Уитни в охапку.
Тоном, в котором не было и намека на прежнее веселье, он сказал:
— Я послал за тобой не для того, чтобы играть в игры, Для простого, прямого секса, вот зачем. Никакого кокетства и болтовни. И уж конечно, я не ожидал женщину, которая станет властно приказывать мне, что делать. Разве что заплатишь больше, чем я, в чем я сомневаюсь.
Скорее растерянная, чем оскорбленная, Уитни с самым высокомерным видом произнесла:
— Сэр, я серьезно подозреваю, что вы не знаете, с кем говорите, иначе…
Она не успела докончить. Соблазнитель с вежливой улыбкой распахнул дверь и вытолкнул ее в полутемный холл.
— Скажи Нелли, что я найду в другом месте, — сказал он и захлопнул дверь перед ее носом.
Уитни моргнула. Нелли?
Ей понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя. Стоя в холле, сжимая в руке ридикюль, она пыталась восстановить самообладание. Видимо, непривычная жара и странное измождение свели ее с ума. Неужели она просила чужого голого мужчину поцеловать ее? Да, просила, и эта мысль хлестнула ее с такой силой, что она взмолилась, чтобы никогда больше с ним не встретиться — это было бы такое унижение! Надо надеяться, это безымянный бродяга, который случайно забрел в Тумстон и завтра уедет дальше.
— Ну и ладно! — буркнула она. — Зато получилась интересная стычка, хоть и нервная. — И что ей теперь делать? Видно, не судьба сегодня встретиться с разбойником Каттером и взять у него интервью, после того как вломилась в чужую комнату и узнала о себе больше, чем хотелось бы. Нет уж, она вернется в свой отель, ляжет, Мэри принесет ей выпить, и она никогда и никому не расскажет, как низко сегодня пала.
Уитни выпрямилась, поправила сбившуюся влажную юбку и решительно проследовала к выходу. Она уже способна затолкать произошедшее в самый дальний угол памяти. К завтрашнему дню не останется даже смутного воспоминания об этом инциденте.
Глава 2
— Что-нибудь еще, мисс Уитни?
Мэри хмуро посмотрела на госпожу. Уитни, обычно такая невозмутимая, вернулась после короткого интервью необъяснимо взволнованной и сразу потребовала чего-нибудь выпить, желательно покрепче. Сейчас она взмахом руки отпустила ее, — Нет, я уже в полном порядке. Бренди было то, что нужно. Я бы предпочла остаток дня провести в одиночестве. Ты послала мою записку в тот отель?
— Да. Как жаль, что вы не застали мистера Каттера.
Но записку я отослала, так что завтра он будет ждать вас в вестибюле. Если бы его это не устраивало, он бы, конечно, прислал ответ.
Уитни кивнула:
— Да, в любом случае завтра — это лучше. С утра я буду свежее.
Она изменила позу, положила голову на высокую гнутую спинку кресла и поправила легкое одеяло, которым прикрывала ноги. Доброе старое бренди сразу согрело изнутри, но на то, чтобы расслабилось тело, ушло несколько минут.
Мэри неслышно выскользнула за дверь и ушла к себе в соседнюю комнату. Уитни села и стала обдумывать, что скажет Каттеру, когда они наконец встретятся. Если он пойдет на сотрудничество — отлично, но надо приготовиться и к встрече с неблагожелательным субъектом. Ей приходилось иметь с такими дело, и у нее было несколько уловок, с помощью которых она добивалась нужной информации.
Постукивая наманикюренными пальчиками по маленькому круглому подбородку, Уитни размышляла, сощурив золотистые глаза. Как ей сделать выдающийся роман, который она собирается состряпать, быстро и отхватить кучу денег? Ее главный герой, стоящий одной ногой в мире белых людей, другой — в мире индейцев, предоставлял хорошие возможности: преданность обоим лагерям, естественный внутренний конфликт. Но нужен особый угол подачи материала. Есть уже немало книг, где автор сочувствует индейцам. Правда, критики их ругают, потому что конфликты в них разгораются на территории резерваций.
После недолгого размышления она решила, что идея появится в ходе дискуссии с Каттером.