— Соблазнил меня? — закончила за нее Уитни. — Нет.
Напряженное лицо Деборы расслабилось.
— Я рада. Значит, в нем еще сохранилась порядочность. — Тем же нежным тоном Дебора спросила:
— Дорогая, ты боишься того, что следует за свадьбой? Интимных отношений с мужчиной? Это только поначалу трудно…
Уитни отшатнулась, закрыла лицо руками и помотала головой:
— Совсем не в этом дело! О, вы не понимаете!
— Пожалуй, нет. Если ты не боишься первого раза, то в чем дело?
Уитни круто повернулась и посмотрела на нее, глаза сверкнули на бледном лице, как две золотые монеты.
— Я боюсь следующего раза! С этим придет боль и унижение! И хотя Каттер… хотя временами мне до боли хочется быть с Каттером, я знаю, что все будет так же, как было с моим мужем!
— С мужем? — удивилась Дебора. — Я не знала, что ты была замужем. , — Была! И уверяю вас, я знаю, что такое интимные отношения с мужчиной! Я радовалась, когда Натан умер, и не хочу выносить это снова!
Наступила тяжелая тишина, из патио доносился все нарастающий шум. Наконец Дебора сказала:
— Ты любила своего мужа? — Уитни отчаянно замотала головой, и Дебора произнесла уже более легким тоном:
— Дитя мое, когда любишь мужчину, все иначе.
Поверь мне. Ты любишь моего сына?
В глазах Уитни застыла боль.
— Кажется, да.
Как признаться, что она любит его так сильно, что от этого непрерывно болит сердце? Особенно если она знает, как ему ненавистно то, что он вынужден на ней жениться? Теперь поздно — ей остается только терпеть.
— Значит, сегодня у тебя будет все по-другому. Каттер тоже тебя любит, хотя он слишком горд, чтобы сейчас в этом признаться. — Дебора коснулась ее щеки. — Будь терпеливой, Уитни. Любовь взрастет.
Уитни не могла ей сказать, что любовь не взрастет, поскольку ее не посеяли. Она позволила Деборе помочь ей переодеться в простую синюю юбку и блузку, потом причесать себя. Она апатично стояла, а Дебора щебетала о том, как они с Дэниелом провели первую брачную ночь в домике в горах. Не было смысла говорить Деборе, что ее сын не собирается оставаться с новобрачной и что Уитни решила вернуться в Нью-Йорк с отцом. Сейчас надо подготовиться к отъезду, даже если это означает, что она поскачет куда-то вдвоем с Каттером.
Глава 16
Каттер отказался от двухместной коляски, которую предложил Дэниел, и посадил Уитни на лошадь перед собой, сказав, что им привычнее такой способ передвижения. Гости нерешительно смотрели на них; он пришпорил коня и поскакал вместе с ней в ночь.
Некоторое время они молчали, только глухой топот копыт разносился над землей. Он ехал вверх по склону, сохраняя ровный бег коня, и Уитни пыталась догадаться, о чем он думает. Он был зол — по напряжению руки, державшей ее за талию, по стиснутым челюстям и холодным глазам она понимала, что нет смысла уговаривать его отсрочить эту ночь.
На этот раз ничто их не прервет — она не сможет придумать, как убедить его остановиться. Она его жена, и если она ему откажет, он будет вправе разозлиться. «Но то, что я жена, не дает ему права скверно со мной обращаться!» — сказала она себе.
Эта категорическая мысль помогла Уитни приготовиться к первой ночи в качестве жены Каттера.
Хотя он оставался неразговорчивым и в глазах был холод, суливший ей неприятности, он повел себя вполне любезно, когда они подъехали к маленькому домику, расположенному высоко в горах. Строение окружали высокие сосны, они качались на ветру и беспрерывно шелестели, как будто что-то напевали. Было темно, только бледная луна светила из-за зубчатых гор.
Уитни одеревенела от толчков скачущей лошади, и когда Каттер снял ее, покачнулась, так что ему пришлось поддержать ее за талию, чтобы не упала.
— Отведу лошадь, — сказал он жестким, нетерпеливым тоном, который был ей так хорошо знаком. — Можешь войти в хижину. — В голосе послышалась насмешка. — Не переодевайся — может, я захочу посмотреть на жену без одежды.
Ей впервые пришло в голову, что она не подумала взять другую одежду и не знает, сколько они здесь пробудут. Одну ночь? Две? Никак не больше. Более продолжительная близость не доведет до добра. А поскольку они только соблюдают приличия, одной-двух ночей будет вполне достаточно.
— Не волнуйся, — сказала она как можно спокойнее, — я не взяла с собой никакой другой одежды.
Он засмеялся:
— Если ты думаешь, что это тебя спасет, тигренок, то ты ошибаешься. Мне вообще все равно, есть на тебе что-то или нет. Я бы предпочел, чтобы не было.
Уитни проглотила ответ, готовый сорваться с языка, круто повернулась и отворила дверь. Она нашла и зажгла маленькую лампу и была приятно удивлена: лампа осветила комнату теплым, приветливым светом. Снаружи домик казался маленьким и грубо сколоченным, но внутри был обставлен прекрасной полированной мебелью, по полу раскиданы веселые половики. Одну стену занимал камин из цельного камня, в буфете выстроились в ряд медные и оловянные тарелки. В центре — стол со стульями, в алькове — широкая кровать с периной. Кровать выглядела комфортной. Она была накрыта стеганым одеялом, снизу виднелись чистые простыни, как будто их только что постелили. Наверное, так и было. Дебора позаботилась. Ведь это веселое событие, не правда ли? Уитни горько засмеялась. Два человека вынуждены жениться, и ни один из них этого не хочет!
Уитни присела возле камина и стала выкладывать костер из щепок и дров. Огонь уже хорошо разгорелся, когда дверь открылась и вошел Каттер. Уитни медленно встала.
Во рту пересохло, ноги дрожали так, что Каттер по колыханию юбки мог бы понять, как она нервничает.
Одна только мысль об этом придала ей мужества, она перестала дрожать и подняла на него глаза. По внезапно напрягшемуся лицу она поняла, что чем-то его разозлила, и когда он шагнул к ней, не сдержалась от резкого, короткого выдоха.
— Черт возьми, Уитни! Ты похожа на кролика в капкане!
— А разве это не так? — дрожащим голосом возразила она.
— Могла бы припомнить, что мы оба попали в один капкан, — отбил удар Каттер. Он был не просто зол, он кипел от ярости. Она подумала, что он может ее ударить.
Еще мгновение Каттер смотрел на нее, не сознавая, как свирепо выглядит: из-под густых ресниц глаза сверкали льдом. Когда он протянул к ней руку, Уитни отскочила, и он почувствовал укол вины за то, что вызывает такую реакцию.
Капер убрал руки за спину и спокойно сказал:
— В буфете найдется еда. Есть хочешь?
Не сводя с него глаз, она помотала головой. Губы дрожали. Что за новую игру он затеял? Почему не делает то, чего от него ждут? Она взмолилась, чтобы ей хватило сил вынести предстоящие несколько часов мук, оставить неповрежденной душу и избежать боли унижения.
Помимо воли она отметила, что он не переоделся, что очень красив в белой рубашке, черных брюках и красном жилете — яркое пятно придавало ему дерзкий, а не цивилизованный вид. Но ведь он не цивилизованный человек, правда? Пора бы ей это знать. Она прекрасно помнила, что он скакал на лошади, как любой апачи, и выглядел таким же дикарем — почти голый и с раскрашенным лицом. Память о его мускулистом теле лишила ее дара речи.
Каттер подошел к большому креслу у камина и сел, пристально посмотрел на Уитни, скрестил длинные ноги и тем же спокойным голосом сказал:
— Иди сюда, Уитни.
Она взглянула на дверь, но зная, каким он может быть быстрым, поняла, что не сумеет этого сделать. Словно в ответ на ее мысли Каттер сказал:
— Думаешь, смогла бы удрать?
Уитни знала, что нет. Она видела, как он стремительно движется, его гибкое тело было опасным и грациозным, как у змеи, когда та взвивается в воздух. Если она его разозлит, то сама же пострадает. Молча, как во сне, Уитни пересекла комнату и встала перед ним.
Почти нежно он взял ее за кисти рук и повернул к себе спиной, потом мягким, но настойчивым нажимом заставил сесть на коврик между его расставленными ногами. Уитни слышала, как сердце бьется где-то в ушах, легкое прикосновение его ног к бокам сотрясало тело дрожью.