Рейвенсфорду показалось, что мисс О’Брайен слегка покраснела. Хоть она и компаньонка его матери, но графиня с ней не считается. Рейвенсфорд почувствовал раздражение — мать часто забывала, что у других тоже может быть гордость. Пора бы ему привыкнуть к особенностям ее характера, но, похоже, это невозможно.
— Будет лучше, если я поеду вместе с мисс О’Брайен. Женщине опасно путешествовать одной.
Приличная женщина не путешествует с мужчиной одна, но Мэри Маргарет О’Брайен — прислуга, и поэтому ей нечего терять. С одной стороны, Рейвенсфорд сердился на себя за столь необычное предложение, а с другой… Она собирается обокрасть его мать, а поездка даст ему возможность приглядеться к ней.
То, что внутри у него все напряглось от предвкушения, не имело значения. Он должен забыть о физическом влечении к этой соблазнительной женщине и помнить одно: она намерена что-то стащить у графини. Вот куда должен быть направлен его интерес.
Мэри Маргарет О’Брайен взглянула на него, но выражение ее лица было бесстрастным. Из нее получился бы хороший игрок в карты.
Или хорошая воровка.
Графиня нахмурилась.
— Не вижу необходимости в твоем эскорте. Вполне достаточно нескольких слуг, которые верхом будут сопровождать экипаж.
Рейвенсфорд ласково посмотрел на мать.
— Я с тобой не согласен. Совершенно очевидно, что мисс О’Брайен благородного происхождения, иначе ты не взяла бы ее в компаньонки. Путешествие в Лондон долгое и не всегда безопасное. Я настаиваю на том, чтобы сопровождать ее.
Мать смерила сына свирепым взглядом — он нечасто противился ее приказаниям.
— Ну, если ты настаиваешь, — злобно произнесла она и, встав, подошла к камину, около которого висел шнур звонка. Бросив на Рейвенсфорда взгляд, говоривший «ты за это поплатишься», она добавила: — В таком случае вам обоим нечего прохлаждаться здесь, когда в Лондоне столько дел. Я прикажу приготовить карету к завтрашнему утру.
Рейвенсфорд тяжело вздохнул. Ему следовало бы знать, что, как только он настоит на своем, мать постарается ему отомстить. Таким образом она предупреждала сына, чтобы в будущем он ей не перечил. Она всю жизнь так вела себя с ним и обычно добивалась своего.
Он вспомнил, как вскоре после смерти отца предложил перестроить Рейвен-холл. Мать не хотела ничего менять, так как для нее Рейвен-холл олицетворял жизнь с мужем. Но Рейвенсфорд настаивал, и, прежде чем он успел решить, кого из известных архитекторов пригласить, графиня наняла Джона Нэша и решила, что дом будет перестроен в модном тогда египетском стиле. С тех пор у него пропало желание посещать загородное имение.
Во время этого разговора мисс О’Брайен смотрела прямо перед собой, не поворачивая головы в их сторону, хотя они решали, что ей сулит будущее. Она, наверное, чувствует себя рабыней, подумал Рейвенсфорд, и ему стало не по себе.
— Ты можешь идти, Мэри Маргарет, — высокомерным тоном произнесла графиня. — Уверена, что тебе есть чем заняться перед отъездом.
Мисс О’Брайен быстро встала и сделала реверанс.
— Миледи, я буду готова, как только вы скажете. — Затем она повернулась к Рейвенсфорду и как бы нехотя присела в реверансе перед ним.
Он встал.
— Я пришлю горничную помочь вам сложить вещи.
Ее потрясающие глаза сделались еще больше.
— В этом нет необходимости, милорд. У меня мало вещей, и я все упакую сама.
Он спокойно выдержал ее взгляд.
— Но кто-то должен вам помочь.
— Эндрю, не будь таким назойливым, — вмешалась мать, не скрывая своего презрения, но Рейвенсфорд даже не посмотрел на нее.
Мэри Маргарет поклонилась, правда с таким видом, что он понял: от нее угодливости не дождешься.
— Ты можешь идти, Мэри Маргарет, — холодно повторила графиня.
В глазах молодой женщины на мгновение промелькнул гнев, но тут же исчез, так что Рейвенсфорд решил, что ему это показалось, хотя он не стал бы винить компаньонку, если она обиделась на слова и тон его матери.
Он смотрел ей вслед: высокая, с королевской осанкой, Мэри Маргарет держалась так прямо, как будто что-то несла на голове. Да она просто великолепна! Жаль, что она в услужении у его родительницы, а иначе он согласился бы на любые ее условия, лишь бы она стала его любовницей, и наплевал бы на последствия.
Ни одна женщина никогда столь сильно на него не действовала. Интересно, а как она будет выглядеть в его объятиях и… в постели? От этой мысли Рейвенсфорда словно жаром обдало.
— Эндрю!
Он повернулся к матери.
— Да?
— Девушка — ничтожество, и твои внимание и помощь ни к чему. Оставь ее в покое.
Он раздраженно сжал губы.
— Я не собираюсь обижать ее.
— Вот и хорошо. — Графиня резко махнула рукой. — А теперь иди. Мне нужно отдохнуть.
Рейвенсфорд с насмешливой улыбкой отвесил ей поклон и удалился. Он все-таки пошлет верную служанку помочь мисс О’Брайен, несмотря на протесты матери и самой девушки. Возможно, следует попросить Джейн, личную горничную графини. Уж она-то разберется, не принадлежат ли матери какие-либо вещи мисс О’Брайен, и если что-то увидит, то немедленно сообщит ему.
Мэри Маргарет спокойно вышла, стараясь не показать своего волнения. За ее спиной граф и графиня продолжали разговор, словно были одни. Для них она — служанка, а господа не стесняются своих слуг и не замечают их присутствия.
Она плотно закрыла дверь, около которой стоял дворецкий в ожидании приказаний. Улыбнувшись ему, девушка торопливо пошла по коридору к задней лестнице, предназначенной для слуг.
Надо немедленно все рассказать Томасу. Он придет в ярость, но она едет не по своей воле. Ей совсем не хочется покидать Дерри-хаус. Здесь ее родные места, и она никогда нигде не бывала дальше ближайшего городка Кашела. К тому же необходимо заботиться об Эмили и Энни.
Она выбежала из дома, забыв надеть плащ, и понеслась к тропинке, тянущейся среди полей. Томасу, как викарию, полагался маленький домик. Девушка надеялась, что он никуда не ушел, а если и ушел, то не дальше церкви.
Мэри Маргарет, задыхаясь, добежала до дома и застучала в дверь. Очень долго никто не откликался, и наконец дверь отворила Энни. Девочка плакала.
Мэри Маргарет обуял страх. Она опустилась на колени и, обняв ребенка, стала гладить темную головку.
— Что случилось, милая моя?
Энни икнула, отвернулась и утерла слезы.
— Папа… рассердился.
Мэри Маргарет закрыла глаза. Если бы она могла избавить племянницу от страданий!
— Где мама?
Энни показала на дверь спальни.
— Побудь здесь, любимая, — сказала Мэри Маргарет, стараясь, чтобы ее голос звучал уверенно и спокойно.
Домик викария был весьма скромным в отличие от дома приходского священника. Томас потратил немало сил, пытаясь втереться в доверие к графине и надеясь с ее помощью получить собственный приход, но пока что безуспешно. Это явилось одной из причин, почему он решил ее обокрасть.
Прежде чем войти, Мэри Маргарет постучала. Сестра сидела сгорбившись на кровати, прижимая руку к щеке. Девушка бросилась к ней.
— Эмили! Дай я посмотрю. — Она отвела руку сестры и нахмурилась. — У тебя будет синяк.
— Я стукнулась о дверь.
Мэри Маргарет отошла к умывальнику, намочила полотенце и протянула сестре.
— Нет. Это Томас тебя ударил. Но за что?
Эмили старалась смотреть в сторону. Мэри Маргарет захлестнули жалость и гнев. Ее сестра была красавицей с черными, как вороново крыло, волосами и глазами синими, как небесная лазурь. Но выглядела она старше своих двадцати шести лет. Мэри Маргарет ненавидела Томаса Фокса. Ненавидела так сильно, что порой даже стыдилась своей ненависти.
Эмили пожала плечами.
— Откуда я знаю.
Но Мэри Маргарет знала причину — Томасу не нравилась непокорность жены. Что же он творит?!