Из своего укрытия Джулия видела, как священник запрыгнул в свою красивую повозку, схватил вожжи и с обиженным видом отправился восвояси. Хотя сам он не соизволил оглянуться на хижину, за него это сделали обе его верные прихожанки, вложившие в эти взгляды всю свою ненависть и благочестивое негодование.
Джулия инстинктивно отпрянула назад, спрятавшись в тень дома; она давно привыкла скрываться от враждебных взглядов и не хотела даже мысли допустить о том, что они могли заметить ее.
Затем они скрылись из виду.
Вскоре после этого она услышала, как ее мать хлопнула входной дверью, возвращаясь в лачугу, и дала волю своему гневу. Но Джулия не вошла за ней. Она простояла на улицу еще минут двадцать, дрожа от холода, прежде чем посмела проскользнуть внутрь.
- А вот и ты, - коротно хохотнув, сказала мать со своего места у огня. - Ты пропустила визит этого тупицы Херлстоуна.
- Я видела его, - спокойно ответила Джулия, снимая свой плаш и аккуратно вещая его на вешалку.
Затем она шагнула к огню, по дороге как бы случайно прикоснувшись к пожилой женщине и почувствовав тепло и жизненную силу, которые по-прежнему присутствовали в этом хрупком теле.
- Мне жаль, что тебе...
- Не извиняйся за него девочка, - прервала ее мать; теперь, когда священник ушел, куда только подевался ее ужасный акцент. - Тебе нужно бы отвечать за себя, не добавляя его грехов к своим собственным.
Джулия выпрямилась и, обернувшись к огню, поставила греть воду.
- Хочешь чаю? - спросила она.
Не дожидаясь ответа, она сняла с полки, сделанной из покоробленной дощечки, мамину погнутую оловянную кружку. Затем осторожно вынула из кармана какой-то сухой листик и растерла его, прежде чем бросить в кружку.
- Этот снег убьет новую поросль, - сказала она как можно более непринужденным тоном. - Но когда он растает, талая вода будет очень кстати.
Ответа не последовало. Честно говоря, она на него и не рассчитывала, но все-таки надеялась. Собрав все свои силы, она обернулась, чтобы встретиться с неподвижным взглядом матери.
- Мама?
- У меня прямо мороз по коже, когда я представляю твое имя на ее могильной плите.
Джулия сделала вид, будто полностью сосредоточена на том, чтобы осторожно налить кипяток в чашку и подать ее матери.
- Тебе в любом случае не стоит ходить на кладбище. Это слишком далеко.
- Это мне решать, девочка моя, что для меня очень далеко, а что не очень!
Джулия согласно кивнула, продолжая стоять рядом и держа кружку в протянутой руке. Последовал еще один приступ кашля, и только когда он закончился, мать взяла у нее отвар и осторожно пригубила его. Очень скоро она опустила кружку, но дыхание ее стало заметно ровнее.
- Я уйду завтро рано утром, мама. Но прежде чем я это сделаю, мне нужно кое-что тебе объяснить.
Мать фыркнула и уставилась на Джулию поверх своего питья.
- Девочка, ты меня в могилу загонишь своей глупостью. Нет ничего зазорного в том, чтобы быть горничной. Горничной до меня была моя мать, а до нее - ее мать. Мы в течение нескольких поколений были в услужении у семьи Виндхемов.
- А теперь мы сами станем Виндхемами, - язвительно бросила Джулия, отворачиваясь от нее и глядя в сторону.
- Попридержи-ка свой язык, девочка. Это кощунство, так и знай. - Слова матери прозвучали резко, но Джулия с облегчением заметила веселые искорки, вспыхнувшие в ее глазах. - К тому же ты вовсе не похожа на эту жеманную Аманду Виндхем. Они сразу же тебя раскусят, обязательно раскусят.
- Никто не видел Аманду почти два года. Я вела хозяйство в ее доме, преписывалась с ее адвокатом и вообще делала все, что должна была бы делать она.
- Ты не можешь так поступить! Это греховная мысль!
Джулия ничего не ответила ей, понимая, что любые слова с ее стороны были бы всего лишь бравадой. Мать боялась их грядущей разлуки, и, по прпвде говоря, Джулия тоже разделяла некоторые из ее опасений. Но в любом случае нужно было что-то делать, и делать быстро.
Зима в этом году была лютая, и суровость природы отразилась на здоровье матери, и без того слабом: лицо ее приобрело болезненный землистый оттенок, появился изматывающий кашель, который и сейчас сотрясал ее немощное тело. Если бы ранняя оттепель не согрела воздух, женщина могла бы вообще не пережить зиму. А вот Аманда умерла, несмотря на все старания и уход Джулии.
Теперь, когда Аманда была мертва, все заботы Джулии переключились на мать. Они с Мэри должны были улучшить свои жизненные условия до наступления следующей йоркширской зимы. А это означало, что Джулия должна удачно выйти замуж. Но сделать это можно было, только став законорожденной дочкой покойного барона.