- Простите?..
- О, не обращайте внимания. Мне нужно было что-то сказать, и это сорвалось само сабой. - Она заметила, как в глазах его вспыхнула веселая искорка, и решила, что самое время ковать железо, пока горячо. - Прошу вас, милорд, ну как мы можем не взять его к себе?
- Взять к себе? - Глаза графа буквально полезли на лоб. - В качестве домашнего питомца?
- Нет. - Она попыталась улыбнуться, хотя чувствовала себя перед графом неуверенно и сомневалась в правильности своего поведения. - Я имела в виду заботу о нем как о ребенке, которому некуда идти и не к кому больше обратиться.
И тут произошло то, чего Джулия уже никак не ожидала: выражение его лица резко изменилось. Но не так, как бывает, когда уступают прихотям красивой женщины, а словно он вспомнил о чем-то страшном и жестоком, что наконец миновало. Он тяжела вздохнул.
- Вы не можете спасать В Лондоне каждую потерянную душу.
- Конечно, милорд. На сегодня - только эту. Обещаю остальных оставить на завтра.
Внезапно он расхохотался, отчего сам удивился не меньше, чем она.
- Что ж, хорошо, но будь я проклят, если знаю, что скажу своей матушке.
Джулия усмехнулась.
- Просто напомните ей, что в этом состоит ее патриотический долг. Я уверена, что она все поймет правильно
Граф взглянул на грязного мальчишку, по-прежмену стоявшего рядом с Джулией и не отпускавшего ее руку. С болезненным выражением зажмурив глаза, он сказал:
- Совершенно очевидно, что о моей матери вы знаете так же мало, как и обо мне.
Затем он жестом пригласил ее к ожидавшему их ландо. Это был роскошный четырехколесный экипаж с золочеными графскими гербами на дверцах с обеих сторон. "Не заметить его мог только идиот", - с ужасом решила она, хотя и не думала, что за ней кого-то пришлют, не говоря уже о том, чтобы граф приехал сам.
Она все еще сокрушалась над собственной глупостью, когда граф захлопнул дверцу кареты. Хотя в ландо было очень просторно, Джулия вдруг почувствовала, что ей здесь не хватает воздуха. Внутри доминировал граф, который, сидя напротив и изучающе разглядывал ее, казалось, разросся до громадных размеров. Она неосознанно прижала Тома к себе, как будто мальчик мог как-то защитить ее. Но ребенка больше интересовали новые впечатления от езды в богато украшенном экипаже, чем какие-то ее страхи. В настоящий момент он занимался тем, что вытирал руки о сиденье, обитое бордовым бархатом, и на его юном лице был написан полный до исступления восторг.
- Только не воображайте себе, что я все забыл. - Густой голос графа заполнил все пространство внутри, и от этого по спине у нее пробежал холодок.
- Забыти о чем, милорд? - Она изобразила на лице невинное выражение, хотя и понимала, что его этим не проведешь.
- Еще до конца этого дня я потребую от вас объяснений своего возмутительного поведения.
Тон его был вполне благосклонным, но она понимала, что это только пока. Очень скоро слова эти обернутся для нее сокрушительным поражением. Она горестно вздохнула, решив во всем положиться на судьбу. В конце концов, ну что такое худшее теперь может произойти? Он может отказаться открыть ей дорогу в светский сезон, может отослать обратно в Йорк, приговорив, таким образом, жить в лишениях и нищете, а то и хуже.
Джулия задумчиво подперла рукой подбородок, вслушиваясь в цоканье конских копыт по булыжной мостовой; настроение ее постепенно падало. В тот момент возвращение в Йорк казалось ей даже более предпочтительным, чем ожидаемый нагоняй со стороны ее грозного попечителя.
Глава 2
- Но, Стивен, я не собираюсь этого делать!
Стивен Конли, пятый граф Мавенфорд, сделал большой глоток бренди, чтобы поддержать себя, и пожалел, что не находится в каком-нибудь другом месте. Где угодно. Даже Испания была бы лучше, чем эти цивилизованные пытки под названием "приличное общество". Однако он не был в Испании. Он стоял посреди элегантного голубого салона в своем лондонском доме, задумчиво уставившись на серый пепел угасшего камина. Обед давно закончился, и вместо того, чтобы наслаждаться в библиотеке своим бренди и листать Аристофана, он готовился к конфронтации со своей новой своенравной подопечной, в то время как за спиной у него, словно надоедливый комар, гудела его мать, графиня Мавенфорд.
- Стивен, ты слушаешь меня? Мы не можем держать у себя в доме это... это немытое дитя.
- Он всего лишь ребенок, мама. Да, ест он, правда, за троих, но даже вы должны признать, что это только маленький мальчик.
- Ради свего святого, Стивен, ты ведь граф.
Стивен вздохнул и повернулся лицом к своей невысокой, довольно хрупкой матери.