— О-о, — с притворной досадой пробормотала Анна. — В таком случае пойдем дальше.
Чжи-Ган сдвинул брови, не понимая, о чем она говорит. Ей удалось одурачить его! У нее внутри все ликовало от радости, но она изо всех сил старалась скрыть это.
— Я думала, что вы все это спланировали заранее, — испуганно сказала Анна.
— Конечно! — ответил он и еще больше откинулся на стенку ванны, разрешая ей смотреть на свой орган. Он, скорее всего, подумал, что таким способом она попытается купить свою свободу.
На этот раз Анна слегка улыбнулась.
— Что ж, тогда докажите, что я ошибаюсь. Докажите, что я не такая храбрая и умная, как вы.
— Женщина, ты глупа, и в твоих поступках нет логики, — заявил Чжи-Ган, скрестив на груди руки. — Неужели ты не знаешь, чего тебе хочется?
Анна пожала плечами, притворившись смущенной.
— Я не уверена, — тихо произнесла она. — Я знаю, что вы наблюдали за мной сегодня. Честно говоря, я сознательно пошла на это, чтобы доставить вам удовольствие. — Анна на мгновение замолчала. — Итак, вы утверждаете, что умнее и храбрее меня?
Палач недоуменно прищурился, а потом широко раскрыл от удивления глаза.
— Ты не собираешься?..
Она чуть отклонилась назад.
— У меня не было помощников. Неужели вы не можете сделать это самостоятельно? Ай-ай-ай! — сказала она и покачала головой. — И вы продолжаете настаивать на том, что мужчины более искусные и сообразительные, чем женщины?
Лицо палача потемнело от злости. У Цзин-Ли ее выходка вызвала обратную реакцию: он просто прыснул от смеха.
— Он в состоянии сделать это самостоятельно, женщина. В детстве только так и…
— Вон отсюда! — заорал мандарин.
Цзин-Ли осторожно поставил зеркало и поклонился.
— Конечно, Чжи-Ган, — тихо произнес он. — Это очень смелый и разумный поступок, — добавил он, усмехнувшись. — Я понимаю, что тебе не нужны свидетели. А вдруг ты не сможешь…
— Вон!
Продолжая смеяться, Цзин-Ли выбежал из комнаты. Анна же осталась стоять возле ванны, в которой сидел мандарин и поглядывал на свой торчащий из воды возбужденный половой орган. Она внимательно посмотрела на палача, пытаясь понять, что он сейчас чувствует. Похоже, он уже не злился. Его лицо стало каким-то задумчивым. В его взгляде сквозило любопытство. Казалось, что он тщательно изучает ее. А еще на его лице читалось такое откровенное желание, что она едва не утратила присутствия духа. А может, совсем наоборот. Ее соски напряглись под его пристальным взглядом, и она облизала языком свои пересохшие от напряжения губы.
— Ты хочешь увидеть представление? — спросил он, поддразнивая ее.
Она отвела глаза в сторону.
— Я хочу просто развлечь вас, благородный господин. Я…
Мандарин не дал ей договорить, схватив рукой за подбородок. Потом он медленно повернул голову Анны и заставил ее посмотреть ему прямо в лицо.
— Ты снова хочешь спрятаться, разумная женщина?
Она вздохнула. Что ж, назвался груздем — полезай в кузов.
— Я бы никогда не стала прятаться от вас. Мне будет интересно все, что бы вы ни показали мне.
Он застонал от удовольствия, как будто она пообещала ему больше, чем просто свое внимание. Она не успела даже удивиться, когда он начал медленно опускать ее голову. В этом не было никакого насилия, он просто заставил Анну положить подбородок на ее руки, лежавшие на краю ванны.
— Ты хотела посмотреть? Так смотри же, — сказал он и, обхватив рукой свой орган, начал поглаживать его.
Из дневника Анны Марии Томпсон
14 декабря 1881 г.
Сегодня к нам приехал один человек. Его зовут Сэмюель Фитцпатрик. У него очень добрая улыбка. Он сказал, что работал вместе с моим папой и поэтому знает, что у него есть дочь. Он сказал, что папа…
Он сказал мне…
Он очень сожалеет…
Я не могу написать такое! Этого не может быть! Однако Сэмюель привез мне куклу, но не из Англии. Он сказал, что это итальянская кукла и что мой папа привез бы мне такую куклу, если бы смог. Но этого не может быть, потому что…