— Вероятно, был бы уже возле Куайорона.
— Да ладно тебе! Погода чудесная, можно и задержаться немного, к тому же отсюда открывается чудесный вид.
Мы спустились к берегу и устроились на лужайке, устланной мягкой травой.
— Держи! — кинула Брендону яблоко, тот поймал и вгрызся зубами в сочную мякоть.
Сок брызнул и крошечной каплей потек по подбородку. Не сдержалась, — потянулась к ней, тронув подушечками пальцев шершавую кожу.
— Изабель…
Судорожный вздох и я оказываюсь в его объятиях. Взгляд туманится, я чувствую его руку на своей шее, он тянет меня к себе, не позволяя отстраниться. Накрывает мои губы своими и жестко сминает. Я задыхаюсь без воздуха, медленно умирая в его руках, но если он остановится — будет только хуже. Мои руки скользят под рубашку, ногти расчерчивают алые полосы на груди, а он продолжает жадно глотать мое дыхание, ловить губами стоны. Всхлипываю, когда его ладонь проникает в ворот платья, кожа пылает, принимая ласки. Мое тело плавится от огня, разливающегося по венам, откликаясь волнами удовольствия на каждое прикосновение.
Внезапно все стихает — быстро, беспощадно. Я леденею от пустоты, от того, как Брендон торопливо отстраняется, встает, отворачивается, бормоча слова извинений.
Почему он просит прощение? За что? Нет, не отпускай меня сейчас, не уходи… Больше всего на свете я хочу вновь оказаться в твоих объятиях. Хочу принадлежать тебе…
— Изабель, я больше так не могу… я…
— Я тоже!
Вскочила на ноги и подошла, осторожно дотрагиваясь до плеча. Не поворачиваясь, маг накрыл мою руку своей ладонью, и чуть сжал.
— Ты мне нравишься, — мои пальцы подрагивают, а его каменеют. — Как думаешь, мы могли бы… попробовать…
Брендон резко развернулся, синие глаза стали почти черными. Он смотрел так, словно я диковинный цветок, появившийся в выжженной солнцем пустыне. Восхищенно, не отрывая взора от лица.
— Да, могли бы… — маг сглатывает ком, стоявший в горле. — Ты разрешишь ухаживать за тобой?
— В смысле… цветы, конфеты и походы в театр?
— Почти.
— Я очень-очень согласна!
— А… как насчет того, чтобы немного сократить программу?
— Откажемся от театра?
Брендон собирался ответить, но неожиданно нас отвлекли. Послышался всплеск, зеркальная гладь озера пошла рябью и на его поверхности показались…
Лесные нимфы!
Несколько прекрасных девушек, хрупких, почти невесомых, подплыли к берегу и вышли на мель. Обнаженные тела прикрывали лишь длинные волосы, изумрудная тина обвивала стройные ноги, а большие белесые глаза с любопытством оглядывали нас.
Озорной смех, похожий на перезвон колокольчиков и нас накрыло волной брызг.
— Бренд, куда ты смотришь? — с возмущением зашипела я, — Они же обнажены!
Пришлось отойти на безопасное расстояние, подальше от резвящихся дев, не обращающих на нас никакого внимания.
— Ты ревнуешь? — вопрос застал врасплох.
Ревную ли я… Да еще как! Злость так и кипит внутри.
— Вот еще, вовсе нет.
— Признайся, что ревнуешь.
— Совсем чуть-чуть. Они же все равно не живые, верно?
— Ну, как сказать… выглядят весьма… Ой… больно же.
От души ткнула его локтем под ребра, а маг ответил мне довольным смешком.
Отдохнуть толком не удалось, да и появление лесных духов давало понять — Куайорон совсем рядом. Подозрения подтвердились, когда показался лес. Густой, мрачный, он возвышался многовековыми деревьями, откидывающих чернильные тени.
Маг ухватил мои поводья, держа лошадь вровень со своим жеребцом. Животные беспокойно тянули воздух, послышалось ржание, и моя флегматичная кобыла едва не встала на дыбы. Брендон вовремя ее успокоил, опустив шоры на глаза.
В небе показалась большая тень. Ящер, сверкая угольной чешуей, парил в вышине, а за ним еще один… и еще… Лизарды. Множество! Целая стая летела прямо над головой. Я едва сдержала крик — страх накрыл, биение сердца участилось, заставляя застыть в седле.
— Спокойно, они нас не видят, — ровный голос Брендона придал уверенности, но я все равно боялась пошевелиться.
Тщательно сплетенная магическая сеть из иллюзий искажала пространство, надежно скрывая нас от этих тварей. Маг жадно впитывал звуки, запахи, дуновение ветра, проецируя для лизардов пустое изображение. Они не видели нас, не слышали, но чувствовали звериным чутьем. Пара ящеров отделилась от стаи, и сделала круг. Они пронеслись слишком близко — ветер от крыльев тронул лицо. Во рту пересохло, я зажмурилась и осмелилась открыть глаза лишь когда опасность миновала.