– А я не понимаю, почему она не может состояться здесь. Или вы боитесь скомпрометировать себя?
В ее глазах вспыхнула ярость.
– Я имею в виду не свое поведение!
Густые брови Торна поползли вверх.
– Что!? Речь идет о моем поведении? В этом отношении не сомневайтесь, мои намерения самые почтительные.
Вот оно что! У него самые почтительные намерения! Эта насмешка еще больше разозлила Шану.
– Вы не правильно меня поняли. Я пришла сюда не для того, – к своему ужасу она почувствовала, что пошатнулась, – чтобы заниматься здесь с вами тем, о чем вы подумали.
Он отпарировал легко:
– А почему я должен думать по-другому, – ничуть не раскаиваясь, произнес Торн. – Позволю себе напомнить, миледи, что это вы искали со мной встречи, а не я с вами, и я удивлен, что вы осмелились приехать в замок Лэнгли без сопровождения.
Шана покраснела. Ей нечего было сказать, он прав. Только женщины с сомнительной репутацией осмеливались путешествовать поодиночке.
– Мне пришло в голову, – сказал Торн, – что, возможно, вы ищите покровителя.
Девушка вскинула голову и посмотрела на него с вызовом и негодованием.
– Боюсь, что нет, – четко произнесла Шана. – В покровителе у меня нет необходимости.
Торн понял, что он ей не нужен. Ее раздражительность не ускользнула от него. Она не привыкла, чтобы ей задавали вопросы.
Уайлд чувствовал, что Шана задевает его самолюбие, но ее красота, цвет золотистых волос сразили его. В ней было столько твердости, уверенности в себе, сколько редко встретишь в обычной женщине. И держалась она с холодным достоинством, гордо и высокомерно, словно была самой королевой.
У Торна внезапно появилось желание увидеть, как она слетит со своего трона.
– Если бы вы мне были нужны, миледи, я бы без колебаний сказал вам об этом. Но несмотря на то, что вы красивы, боюсь, ваши чары не действуют на меня. Я слишком устал и голоден, чтобы заняться, – он мягко улыбнулся, – «этим», как вы сами сказали.
Так он еще позволяет себе вольности! Ярость охватила Шану. Этот человек – невоспитанное чудовище. Она открыла рот, чтобы уничтожить его своим ответом, но в этот момент, словно нарочно, постучали в дверь. Торн пригласил войти. Служанка внесла блюдо, уставленное едой, и, сделав реверанс, удалилась.
Граф подошел к столу, затем повернулся к Шане и равнодушно произнес:
– Не желаете ли присоединиться ко мне, миледи?
Шана сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, радуясь про себя, что прикусила свой язычок. Она не осмелилась отказаться, и с притворной вежливостью позволила усадить себя за стол и обслужить.
В душе девушка считала, что ей не стоит беспокоиться, она не понравилась ему – это Шана хорошо поняла, даже слишком.
Принцесса выпила вина и съела маленький кусочек рыбы. Граф же набросился на еду с удовольствием, и девушка поняла, что ее присутствие не испортило ему аппетита. За столом Шана нервничала, ей хотелось, чтобы он поскорее покончил с ужином.
Торн взял кусочек нежного жареного барашка и предложил ей. Аромат мяса щекотал Шане ноздри, и все же она колебалась. Ей очень хотелось съесть этот аппетитный кусочек, но было неприятно взять пищу у него из рук. Девушка корила себя за это, удивляясь, какая муха ее укусила. Было принято, чтобы мужчина ухаживал за женщиной за столом. Ведь Шана часто брала еду из рук Бариса, что же теперь ее так удерживало?
Она отрицательно покачала головой. Резко очерченный рот Торна сомкнулся в прямую линию. Неужели она выдала себя?
Наконец он отодвинул еду.
– Для женщины, которая хотела поговорить со мной о срочном деле, вы на редкость неразговорчивы, – его голос прозвучал жестко и холодно, будто зимний ветер подул с горных вершин.
– Мне хотелось, чтобы вы спокойно поужинали, – ответила Шана таким же тоном. – Но если вы готовы перейти к делу, я буду рада.
– Пожалуйста, начинайте, – при этом его лицо оставалось бесстрастным.
Шана глубоко вздохнула.
– Вы приехали в замок Лэнгли, чтобы поставить валлийцев на колени, не так ли?
– Я не делаю из этого секрета, миледи.
Сердце девушки взволнованно застучало.
– Полагаю, что вы так же хотите найти повстанца по имени Дракон?
Внешне Торн оставался, спокоен как статуя, но все же Шана почувствовала, что его внимание обострилось, чего не было раньше.
– Уж не хотите ли вы, леди Шана, сказать, – при этом его губы искривились в усмешке, – что знаете о местонахождении Дракона?
Эта презрительная насмешка разбудила бурю гнева в душе Шаны.
– Я не говорю, что знаю, милорд, но я знакома с человеком, которому это известно. – Она собрала все свое мужество и храбро продолжила: – Жаль, что вы отказываетесь от моей помощи, милорд, потому что ни один меч не всемогущ, даже ваш.
– Вы не только красивы, но и умны, миледи. Я начинаю удивляться, что совершенно случайно встретил такое сокровище.
Его сарказм глубоко ранил ее. Шана проглотила бессильные слезы отчаяния. Ей не удастся выманить его из замка, нет! А она-то считала, что ей хватит на это ума, но, увы! Она не умна совсем. Так рисковать и проиграть!
Ничего, не видя перед собой, Шана встала и повернулась с единственной целью – выбежать из этой комнаты, из этой дьявольской берлоги. Но не успела она сделать и трех шагов, как Тррн оказался перед ней, высокий и властный. Только теперь в его глазах не было насмешки. Молча, он смотрел на нее, словно хотел увидеть насквозь.
– Кто этот человек, миледи?
– Его зовут Дэвис, – солгала она. – Он влюблен в одну мою служанку, свободный человек, но очень преданный нашей семье.
Шана почувствовала угрызения совести, когда творила это. В ней что-то противилось тому, с какой легкостью она лгала, но стоило ей вспомнить, как она держала на руках мертвое тело отца, в душе все переворачивалось.
– А откуда он знает Дракона?
– Дракон обратил на него внимание, потому что Дэвис умеет делать луки. Они должны встретиться через несколько дней.
– Где?
Шана покачала головой.
– Я не знаю. Дэвис решил, что мне об этом лучше не знать.
Глаза Торна сузились.
– Почему же он сам не пришел ко мне с такими сведениями?
– Он валлиец, милорд. Он боится, что его будут считать предателем земляки, и лжецом – англичане. Он может встретиться с вами на лесной просеке, но не позднее сегодняшней ночи, иначе будет слишком поздно. Это все, что он просил предать.
Затаив дыхание, Шана ждала. Ее рассказ был хорошо продуман: она сочиняла его всю дорогу, пока ехала в Лэнгли.
Торн подозрительно посмотрел на нее. Стоит ли ей доверять? Сколько немыслимых рассказов ему приходилось слышать за последние дни?
Но нужно отдать Шане должное. Все в ее рассказе выглядело правдоподобно, и все же…
– Я не могу понять ваших мотивов и думаю, зачем вам эти волнения?
Девушка старалась не паниковать под его обжигающим взглядом. Казалось, что эти дьявольские глаза будут преследовать ее всю жизнь. Он раздражал ее так, как никто и никогда. И кроме того, у нее сложилось впечатление, что этот мужчина крепок как камень, – она не чувствовала в нем уступчивости ни на йоту.
– Вы правы, – сказала Шана, – причина приезда моего связана с личными обстоятельствами.
Ну вот, теперь-то она расскажет всю историю до конца. Торн выжидающе поднял бровь и приготовился слушать.
Принцесса опустила глаза.
– Я… я недавно потеряла очень дорогого мне человека.
– Кого?
– Мужа. – Шана нервно облизала губы и молча помолилась Богу, чтобы он не наказал ее за такую ложь. – Дракон виновен в его смерти.
Торн долго молчал, и наступившая тишина была для Шаны еще тягостней, чем все вопросы графа. Она не смела, взглянуть на него, боясь выдать себя. Наконец Уайлд заговорил. В его голосе не было ни жалости, ни осуждения, только любопытство.
– Вы не похожи на несчастную вдову.
Сердце принцессы сжалось при мысли об отце.
– Я вложила все свое горе в месть, и только вы, милорд, сможете осуществить ее.