В ее мозгу что-то щелкает. «Если выйдешь, я узнаю».
Видимо, было недостаточно оставить дома телефон. У него есть другой способ. Другой способ следить за ней. Она припоминает, как разглядывал ее швейцар в вестибюле: неужели Саймон сунул ему пачку хрустящих купюр, чтобы он шпионил за ней? От этой мысли ее кровь застывает.
Если он обнаружит, куда она сегодня ходила и что делала, кто знает, что он еще может сделать. Установить камеры. Забрать у нее ключи.
И все ее планы сойдут на нет. Она никогда не выберется.
Стоп. Она уже вполне готова, ведь так?
Если выехать прямо сейчас, к утру можно уже добраться до туда. Дорога займет около семи часов. Она тщательно проложила маршрут на втором телефоне, про который он не знает. Водила пальцем по синей линии на экране, лентой вьющейся по стране. Она практически выучила его.
Да, она уйдет сейчас. Она должна уйти сейчас. Пока он не вернулся, пока у нее не сдали нервы.
Она достает «Моторолу» из тайника – конверта, приклеенного к спинке ее прикроватной тумбочки. Берет с верхней полки шкафа дорожную сумку, заполняет ее одеждой. Забирает из ванной комнаты свои туалетные принадлежности, коробку, которую сегодня спрятала в шкафчике.
Затем быстро меняет красное платье на джинсы и розовый топ. Дрожащими пальцами расстегивает ожерелье. Оставляет его свернутой петлей на кровати. Рядом с айфоном в золотом чехле: телефоном, за который платит Саймон, от которого он знает пароль. Который он может отследить.
Она роется в шкатулке с драгоценностями, стоящей на прикроватной тумбочке; пальцы нащупывают золотую брошь в форме пчелы – эта брошь у нее с детства. Она кладет ее в карман и ненадолго замирает, оглядывая комнату: кремовое одеяло и шторы того же тона, острые углы мебели в скандинавском стиле. Не может же быть, что это все, что ей нужно забрать? Когда-то у нее было много вещей – куча читаных-перечитаных книг, репродукции картин, кружки. Но здесь все принадлежит ему.
В лифте адреналин зашкаливает. Что, если он вернется и перехватит ее на выходе? Она нажимает кнопку гаража, но лифт рывком останавливается на первом этаже, двери со скрипом открываются. Сердце колотится. Швейцар стоит к ней спиной, разговаривая с другим жильцом. Едва дыша, Кейт вжимается в стенку лифта и выдыхает, только когда никто так и не заходит и двери со скрипом закрываются.
В гараже она отпирает «Хонду», купленную до того, как они встретились, и зарегистрированную на ее имя. Он ведь не сможет потребовать у полиции объявить ее в розыск, если она возьмет собственную машину? Кейт видела достаточно криминальных сериалов. «Уехала по своей воле», – скажут ему в полиции.
Воля – замечательное слово. От него возникает чувство полета.
Повернув ключ в замке зажигания, она забивает адрес двоюродной бабушки в «Гугл Мэпс». Несколько месяцев она повторяла эти слова в своей голове, будто мантру.
Коттедж Вейворд, Кроус-Бек[2]. Камбрия.
2
Вайолет
Вайолет ненавидела Грэма. Просто абсолютно не выносила его. Почему он целыми днями изучает что-то интересное, вроде точных наук и латыни, и еще про какого-то Пифагора, а ей остается втыкать иголку в холст и довольствоваться этим? И самое несправедливое, размышляла она, ощущая, как ноги зудят под шерстяной юбкой, что он делает все это в брюках.
Она сбежала по главной лестнице как можно тише, чтобы не нарваться на гнев Отца, который не одобрял физические нагрузки у женщин (и, ей часто казалось, саму Вайолет). Сдержалась, чтобы не захихикать от того, как позади пыхтит Грэм. Даже в своей неудобной одежде она легко обгоняет его.
А ведь только вчера вечером он разглагольствовал, что хочет пойти на войну! Скорее рак на горе свистнет. И вообще, ему всего пятнадцать – годом меньше, чем Вайолет, – так что он слишком молод. На самом деле это к лучшему. Почти все мужчины деревни ушли на войну, и половина из них погибла (по крайней мере, так подслушала Вайолет), включая дворецкого, лакея и обоих помощников садовника. В конце концов, Грэм – ее брат. Она бы не хотела, чтобы он умер. Предположительно.
– Сейчас же отдай! – прошипел Грэм.
Обернувшись, она увидела, что его круглое лицо раскраснелось от бега и злости. Он разозлился, потому что она украла его тетрадь по латыни и заявила, что он неверно просклонял все существительные женского рода.
– Не отдам, – прошипела в ответ Вайолет, прижимая тетрадь к груди. – Ты этого не заслуживаешь. Господи, ты вписал amor вместо arbor.