Малике сдвинула брови.
Ваш генерал меня не знает, значит, и мне здесь делать нечего? — она сердито разорвала конверт и повернулась, чтобы уйти.
Абдылхафид взял девушку за плечи, привлёк к себе и мягко проговорил:
— Ну, ну, дочка… Не надо глупостей.
В гостиную вошла жена Абдылхафида Фатьма-ханум. Увидев хмурое лицо дочери, она спросила:
— Что случилось? Что вы так стоите?
Абдылхафид пожаловался жене:
— Опять письмо хочет отправить.
— Ну и что? — удивилась Фатьма-ханум. — Пусть отправляет!
— Ох, горе мне с вами! — вздохнул Абдылхафид. — Я вижу, вам ничего нельзя втолковать. Иди уж, отправляй! Пусть приходит! Ступай!
Малике просияла. Она чмокнула в щёку отца, обняла мать и убежала в столовую.
Абдылхафид вздохнул и с укоризной посмотрел на жену:
— Во всём виновата ты. Да, ты виновата… Ну скажи, пожалуйста, что ему здесь делать?
Фатьма-ханум молча подбирала с пола клочки письма. Она была недовольна. Подумаешь, генерал! Что ж, теперь из-за него надо так метаться и суетиться? Если он генерал, то и они не какие-нибудь феллахи. Но Фатьма-ханум понимала, что сейчас не время для возражений, муж устал, нервничает. Поэтому она ответила спокойно, даже слегка улыбнувшись:
— Конечно! Во всём виновата я… Когда-то мой бедный отец то же самое говорил маме. И у него, бедняги, был неодолимый враг — это ты. Помнишь?
Абдылхафид не произнёс ни слова.
Растворились обе створки двери, и низкорослый слуга с чёрными усиками, приложив обе руки к груди, поклонился, пропуская даму. Гостья остановилась у порога и весело поздоровалась:
— Бонжур!
Абдылхафид поспешил ей навстречу.
— О, мадам Лила! Пожалуйста! Прошу вас… Милости просим!
Лила сердечно протянула Абдылхафиду руку:
— Ой, а где же ваши именитые гости?
— Гости вот-вот подойдут, — Абдылхафид коснулся мясистыми губами белой, холёной руки.
Лила подошла к Фатьме-ханум, обняла её, приветствуя.
Абдылхафид, откровенно любуясь гостьей, пошутил:
— Ей-богу, мадам… Аллах свидетель, вряд ли найдётся фея, которая согласилась бы соперничать с вами.
Лила кокетливо улыбнулась, в её голубых глазах вспыхнула лукавая искорка.
Она и впрямь была хороша: точёные руки и ноги, прелестная фигурка, белая, будто светящаяся кожа, короткий, чуть вздёрнутый нос и светлые глаза с поволокой, вьющиеся золотистые волосы. Лишь подбородок был чуть тяжеловат да слишком велик рот. Но где найдёшь женщину без единого изъяна? Лила была признанной красавицей и знала это.
— Я удаляюсь, — поклонился Абдылхафид, — а то, чего доброго, Фатьма-ханум приревнует меня к прелестной гостье.
И он вышел нарочито упругой походкой.
Фатьма-ханум проводила его снисходительным взглядом. Ревновать было не в её правилах, она умела владеть своими чувствами и, во всяком случае, считала, что безопаснее принимать молодых и хорошеньких женщин у себя дома, чем ждать, пока муж начнёт встречаться с ними где-то па стороне. А к Лиле она испытывала неподдельную симпатию, доверяла ей и, наделённая тонким женским чутьём, жалела её.
Длинными пальцами Лила поправила золотистый локон.
— Говорят, генерал молод и красив?
— А ты уже всё разузнала! — мягко улыбнулась Фатьма-ханум.
— Да… А жена у него, говорят, испанка.
— Вот как? Интересно, что же он, с женой?
— Нет… С ним полковник Франсуа.
— Кто это такой?
— Не помнишь? Ну, тот самый полковник, с которым ты познакомилась у нас…
— Это который пел по-арабски?
— Ну да!
Из столовой послышался радостный возглас Малике:
— Мамочка! Едет! Уже выехал!
Девушка вбежала и, схватив мать в объятия, закружилась с ней по комнате. Та шутливо отбивалась.
— Ты бы хоть поздоровалась сперва, бесстыдница.
Лила удивлённо приподняла брови. Приподняла чуть-чуть, самую малость, иначе на лбу могут появиться морщинки.
— Кто едет? Генерал?
— Нет! Нет, не генерал! — ликовала Малике.
— Кто же такой? — в голосе Лилы прозвучало недоумение.
— Некто поважнее генерала!
Фатьма-ханум ласково провела ладонью по волосам дочери.
— Объясняйтесь тут сами. Мне нужно заглянуть на кухню.
Но объясняться необходимости не было. Лила уже сообразила, о ком идёт речь… Деловито оглядев платье Малике, она спросила:
— Мадам Гамар шила?.. Очень, очень мило. Тебе к лицу розовый цвет.
— Правда?
Малике важно прошлась по комнате.
Лила расхохоталась.
— Ты прелесть. Ну как тебя можно не любить?!
— Ты так думаешь? А мне кажется иногда, что он разговаривает со мной, а сам где-то в другом мире. Ахмед всё ещё считает меня ребёнком.