— Приехали!
Абдылхафид бросился к выходу, за ним поспешила жена, но сейчас же вернулась с Лилой и Малике. В коридоре послышались шаги и громкие голоса.
— Пожалуйста, ваше превосходительство!.. Пожалуйте!.. — подобострастно повторял Абдылхафид.
После общих приветствий началась церемония знакомства.
— Прошу вас, ваше превосходительство… Познакомьтесь… моя дочь… Малике.
— Очень рад, мадемуазель! — генерал галантно склонился к руке девушки, посматривающей на него с застенчивым любопытством. — Благодарю случай, который дал мне удовольствие познакомиться с такой красавицей.
— Мадам Лила, — продолжал знакомить Абдылхафид. — Жена господина адвоката Бен Юсупа Бен Махмуда.
Длинный худой человек в очках почтительно наклонил голову. Лила встретила генерала беззастенчиво откровенным взглядом. Он внимательно посмотрел в её красивые глаза и задержал руку у своих губ на мгновение дольше, чем следовало. Лила внутренне усмехнулась, предвкушая новую победу.
Наконец, очередь дошла до стоящего несколько поодаль доктора. Абдылхафид сухо представил:
— Наш доктор… Доктор Решид.
Рыжеватые брови генерала дрогнули. Несколько секунд он рассматривал невозмутимого доктора с таким видом, будто старался припомнить, где он видел его прежде, потом вежливо протянул руку:
— Значит, вы и есть доктор Решид?
— Да, господин генерал, я и есть доктор Решид.
— Не ожидал, что вы так молоды, мсье доктор.
— Спасибо, господин генерал. Я вам признателен.
— Признательны? За что признательны, разрешите узнать?
— За то, что вы ошиблись в своём предположении.
— Значит, не хотите стареть?
— Я солгу, если скажу, что стремлюсь к этому.
Генерал вежливо засмеялся.
С генералом прибыл полковник Бертен Франсуа. Все присутствовавшие были знакомы с ним. Да и вообще в городе трудно было найти человека, который бы его не знал. Он родился и вырос в Алжире, прекрасно знал арабский язык, историю и литературу, традиции и обычаи населения. Среди французского офицерства полковник считался одним из лучших специалистов по Магрибу[1].
Поздоровавшись с женщинами, Франсуа подошёл к доктору Решиду и, пожимая ему руку, тихо, чтобы не слышали окружающие, сказал:
— Есть хорошие вести для вас, доктор. Попозже поговорим.
Доктор кивнул.
Тем временем генерал Ришелье преувеличенно громко восхищался:
— О, как прелестно у вас! Очень, очень красиво. А картины какие превосходные — сразу видна кисть старых мастеров. Если хозяева не возражают, я хотел бы рассмотреть их поближе.
Польщённый Абдылхафид приложил руку к сердцу и поклонился:
— О-о, генерал! Вы окажете мне честь!
— У каждого человека есть свои слабости, — продолжал генерал, направляясь к пейзажу, изображавшему Джурджурские горы. — Когда дело доходит до живописи, я забываю все дела.
Общество последовало за ним.
— Видела? Я же говорила, какой симпатичный! Нет, ты только посмотри, как держится! Сразу видно-прирождённый парижанин, не то что наши доморощенные французишки. Как элегантен!.. Как корректен!.. — нашёптывала Лила на ухо Фатьме-ханум.
Генерал Ришелье и в самом деле был подтянут, легко двигался, высоко держа голову, отчего казался даже несколько выше своего среднего роста. Ему было уже под пятьдесят и, если присмотреться, можно было заметить чуть намечавшиеся морщины на высоком лбу, у крыльев носа и лёгкую седину в прореженных временем рыжих волосах. Но голубые глаза его отливали холодноватым блеском, тонкие губы были румяны, а схожий с утиным нос придавал лицу даже несколько задорное выражение. Он был ещё довольно моложав, этот бравый генерал, и Лила не слишком кривила душой, расточал в его адрес комплименты.
Насмотревшись на картины, гости расселись за круглым столом. Слуги подали виски и апельсиновый сок. По неприметному знаку матери Малике взяла серебряную вазочку с миндалём и принялась угощать гостей. Завязалась беседа.
— Да, Алжир прекрасная страна, красивая страна. Мне пришлось около трёх лет прожить в Индокитае. Просто никакого сравнения, — говорил генерал, рассматривая на снег содержимое своего бокала. — Ни в облике страны, пи в правах людей там не произошло почти никаких изменений. Как была Азия, так Азией и осталась. Совершенно не чувствуется дух Европы. Конечно, нельзя сказать, что мы ничего не сделали, чтобы вывести страну из векового застоя. Но, честно говоря, результат далеко не соответствует усилиям. Никакою сравнения с Алжиром. Здесь семя цивилизации упало на поистине благодатную почву. Алжир — настоящая Европа. Чем он отличается от Франции? Между Францией и Алжиром Средиземное море, но оно не преграда для проникновения культуры. В Алжире такие же города, такие же дороги, что и во Франции. Даже моды не отстают от парижских! Ей-богу, господа, я поражён…