— От короля?
— Да.
— Ну, и что же в них говорится?
Дэниел покачал головой:
— Я не имею права разглашать их содержание, моя фея. Его величество приказал хранить их при себе.
— Но я твоя жена.
Он ущипнул ее за нос.
— Даже жена не может уговорить меня раскрыть секреты короля. Во всяком случае, они касаются вопросов, которые не могут тебя интересовать.
— Откуда ты знаешь? — возмутилась Генриетта. — То, что интересует тебя, интересует и меня. Может, ты считаешь, что я слишком молода или слабоумна, чтобы понять важность твоих дел?
— Нет, ты просто назойливый ребенок, — не выдержал Дэниел. — Я не считаю тебя слабоумной, но ты не разбираешься в государственных делах и не найдешь ничего интересного в депешах.
Генриетта покраснела от возмущения и упрямо возразила:
— Я понимаю больше, чем ты думаешь. Это сообщения от шотландцев, или от королевского двора в Гааге, или из Англии.
Дэниел мрачно посмотрел на нее и встал.
— Ты слышала, что я сказал, Генриетта?
Она последовала за ним в дом, затем наверх, в затемненную спальню с холодным кафельным полом и белыми стенами, и увидела, как он кладет документы в ларец, стоящий на инкрустированном сундуке.
— Не представляю, какие такие секреты содержатся в этих бумагах, что я не могу их знать.
Дэниел только пожал плечами.
— Мы приглашены на вечер, который устраивает сегодня граф Медина де лас Торрес. Дон Фуэнтес, секретарь графа, передал мне приглашение сегодня утром, когда я был при дворе.
Как он и надеялся, новость отвлекла Генриетту от опасной темы.
— Это первое официальное приглашение, которое мы получили. Может ли оно означать нечто важное?
— Вполне, — ответил Дэниел. — Думаю, нам следует пойти и узнать.
— Что мне надеть? — Она подбежала к огромному платяному шкафу. — Так стыдно, что мы носим такую пуританскую одежду, когда здесь все великолепно одеваются.
Дэниел ничего не сказал, наблюдая, как она роется в ворохе платьев. Вдруг ее движения замедлились.
— Что это? — Генриетта с удивлением вытащила нечто из шелка и тафты. — Это платье? Какое красивое. Кому оно принадлежит?
— Мне это не подходит, — сказал Дэниел серьезным тоном. — Вот я и думаю, кто еще хранит одежду в этом шкафу?
— Откуда оно? — Генриетта не обратила на его тон никакого внимания.
— От швеи.
— О, Дэниел, ты же знаешь, что я не это имею в виду. — Она расправила складки. — Это для меня? Действительно для меня?
— Примерь. Швея снимала мерки с одного из твоих старых платьев, и, если необходимо что-то переделать, она сделает это сегодня днем.
Платье было из шелка вишневого цвета в полоску, с кружевным воротом и такими же кружевами на пышных рукавах, отделанных бархатными лентами и бантами. Нижняя юбка была из тафты цвета слоновой кости с изящно вышитыми серебристыми цветами. У Генриетты никогда не было такого пышного наряда.
Дэниел удовлетворенно кивнул, когда она переоделась, прошлась перед мужем, чтобы он мог оценить ее внешний вид. Платье сидело великолепно, а цвет удачно оттенял белизну ее кожи, золото волос и глубину глаз, как он и рассчитывал.
— Оно, должно быть, очень дорогое, — сказала Гэрри, с беспокойством взглянув на мужа. — А у нас не так уж много денег.
— Более чем достаточно для нескольких новых платьев, — уверил Дэниел. — Ты должна выбрать ткани, и мы закажем швее еще.
— А как же ты? — Она с беспокойством посмотрела на мужа, склонив голову набок. — Несправедливо наряжать меня, когда ты будешь вынужден носить свои старые костюмы.
— Ты будешь стыдиться меня? — съязвил Дэниел и схватил жену за руку, когда она попыталась ткнуть его кулачком в грудь. — Это не та благодарность, которую я заслужил. Я предпочитаю поцелуй.
Генриетта встала на цыпочки и несколько раз поцеловала его в губы.
— Этого достаточно или ты хочешь еще?
— Еще, — ответил он. — Еще много, много раз.
В этот вечер Дэниел наблюдал за Генриеттой, испытывая особую гордость. Ее девичья миловидность чудесным образом дополнялась уверенностью, с которой она держалась, и легкостью, с которой она вела беседы в таком чрезвычайно разнообразном, ранее незнакомом ей обществе. Он подумал, что вряд ли будет преувеличением назвать ее красавицей. Элегантное платье великолепно сидело на ее стройной фигурке. Стянутое высоко под грудью, оно ниспадало мягкими, элегантными складками, открывая вышитую нижнюю юбку. Атласные туфли на высоких каблуках подчеркивали изысканный изгиб лодыжки. Пышные рукава, отделанные кружевом, позволяли видеть хрупкие запястья. Волосы она зачесала назад и закрепила их жемчужной диадемой, гармонирующей с ожерельем. Это был его свадебный подарок Нэн, но Дэниела не мучили угрызения совести, так прекрасно выглядели эти украшения на гладкой коже и на золотистых волосах Генриетты. Его жена стала великолепной женщиной, которой можно было гордиться.
— Наше общество значительно украсило присутствие доньи Драммонд, сэр Дэниел. Она настоящее сокровище. — Этот комплимент произнес дон Алонсо Херес, который низко поклонился Дэниелу, демонстрируя свой алый атласный камзол и широкие панталоны, а также изобилие украшенных бриллиантами бельгийских кружев на запястьях и груди.
— Простите за самомнение, дон Алонсо, но я должен согласиться с вами. — Дэниел соответственно поклонился в ответ. Дон Алонсо был близок к главному камергеру короля Филиппа IV.
— Донья Тереза хотела бы навестить утром вашу жену. Надеюсь, она примет ее.
— Она будет польщена, — сказал Дэниел и снова поклонился.
Жена дона Алонсо была придворной дамой королевы, и такой визит свидетельствовал, что Генриетта может быть приглашена к ее величеству. Возможно, они продвинулись вперед согласно существующему протоколу, но Дэниел не мог избавиться от тревожного чувства. При всей своей красоте и уверенности Генриетта оставалась наивной и неопытной в вопросах дипломатии, а королевский двор славился интригами и сплетнями. Он не мог сопровождать ее к королеве, и потому она должна была сама, без его помощи найти верный путь в дворцовом лабиринте. Дэниел не был уверен, что его жена готова к этому.
Генриетта, не подозревающая о связанных с ней планах, наслаждалась своим успехом. Мужчины и женщины уделяли ей много лестного внимания, музыка была восхитительной, и она с восторгом пользовалась давно не представлявшимся случаем потанцевать. Наслаждение так явно отражалось в улыбке, блеске глаз, легкости движений молодой женщины, что те, кто оказывался рядом с ней, получали удовольствие, только лишь глядя на нее.
— Насколько, по-вашему, муж доверяет ей, донья Тереза? — спросила высокая женщина с седыми волосами под изящной, украшенной драгоценностями мантильей. На ярко накрашенном лице блестели острые черные глаза.
— Трудно сказать, но он производит впечатление благоразумного человека, — ответила пухлая дама, чей взгляд был не менее острым, а лицо не менее накрашенным, чем у ее собеседницы.
— Один из тех, кто не делится государственными секретами со своей молодой женой? — Маркиза Айтона вопросительно подняла бровь, глядя через переполненный зал, убранный роскошными персидскими коврами и золотистыми портьерами, туда, где стоял сэр Дэниел Драммонд. — Мне кажется, он не спускает с нее глаз и… страстно ее любит.
— Она молода и, должно быть, еще весьма наивна, — задумчиво сказала пухлая дама. — Если они любят друг друга, мы можем воспользоваться этим… Она будет не против помочь своему мужу.
— Разумеется, — согласилась маркиза. — Мне известно, что сегодня утром из Гааги получены важные депеши.
— И ожидается чрезвычайный посланник английского парламента, — продолжила мысль донья Тереза. — От королевы мне стало известно, что его величество хотел бы знать, действительно ли королевский двор в Гааге имеет надежных осведомителей в Англии. Хорошо бы узнать, содержится ли в депешах из Гааги информация о предстоящем прибытии в Мадрид посланника парламента.