— Если ты считаешь, что так будет лучше для них, то я согласен, — сказал Дэниел, вставая из-за стола.
— Возможно, и не лучше, но зато гораздо веселее.
Дэниел рассмеялся:
— В этих вопросах я полностью доверяю тебе, Гэрри. Реши и скажи госпоже Кирстон.
Генриетта недовольно сморщилась, но не стала возражать, решив принять удар на себя.
— Куда ты идешь?
— К королю. Я должен получить аудиенцию и доложить о результатах своей поездки. Необходимо также узнать о его дальнейших планах.
— Да, конечно. — Генриетта подставила мужу щеку для поцелуя. — Но ты вернешься к обеду?
— Надеюсь.
— Семь бед — один ответ, — сказала Гэрри, когда за Дэниелом закрылась дверь. — Если уж именно я должна поговорить с госпожой Кирстон, то стоит поставить ее в известность, что девочки будут ходить в церковь только по воскресеньям, когда все мы туда ходим.
— За что они будут тебе весьма благодарны, — заметил Уилл, но его улыбка была лишена обычной веселости.
Генриетта оперлась локтями о стол, положив подбородок на скрещенные руки, и серьезно посмотрела на него:
— Что тебя беспокоит, Уилл?
Он глубоко вздохнул, но она молчала, ожидая ответа.
— Я влюблен, — произнес он наконец, густо покраснев от смущения.
— В Джулию? Я знала, что это произойдет! — Генриетта вскочила и, обежав стол, обняла его.
— Как ты догадалась? — Уилл освободился из ее объятий.
— О, я сразу поняла это… по твоему виду, еще тогда, когда ты впервые увидел Джулию. Вот почему я была уверена, что ты останешься в нашем доме, пока нас не будет. Я поняла, что Джулия станет иногда навещать детей, и у тебя появится возможность… — Она пожала плечами. — Так и произошло?
Уилл покачал головой:
— Нет, Гэрри, не так.
Генриетта удивленно взглянула на него:
— Значит, Джулия не влюбилась в тебя?
Уилл опустил голову.
— Она любит меня так же, как я ее, но родители запрещают ей видеться со мной.
— Почему? — В голосе Гэрри прозвучало негодование.
— Они полагают, что сын эсквайра недостаточно хорош для нее.
— А они-то кто такие? — Генриетта почувствовала себя оскорбленной. — Обнищавшие дворяне в изгнании! О, это просто смешно! — Она начала взволнованно ходить по комнате. — Ты разговаривал с ними?
— Конечно. Я сделал все самым благородным образом: попросил у лорда Морриса руки Джулии, рассказал ему о своем происхождении, состоянии… Наш род более древний, чем их, — добавил Уилл с внезапной горячностью. — Но он не только отказал мне, но и запретил нам видеться. Джулии не разрешают писать письма и выходить из дома без сопровождения матери.
Генриетта пришла в ужас:
— Да это просто деспотизм. Очень похоже на моих родителей!
— Что мне делать, Гэрри? — Уилл выглядел крайне удрученным. — Я не могу без нее. Для меня было бы утешением хотя бы видеть ее, слышать ее голос… но эта полная изоляция убьет меня.
— Думаю, до этого дело не дойдет, — сказала Генриетта, — и я не допущу, чтобы ты страдал.
Уилл улыбнулся, услышав такое категоричное заявление.
— Ничего не поделаешь, Гэрри. Лорд и леди Моррис непреклонны, а Джулия не посмеет ослушаться их.
— Согласна, открыто не посмеет, — задумчиво сказала Генриетта. — Но тайно… Я навещу ее сегодня утром. Я собиралась сделать это в любом случае. Родители Джулии всегда с одобрением смотрели на нашу дружбу, так что они допустят меня к ней.
— Что ты задумала? — Уилл хорошо знал свою подругу и то, как быстро она принимает решения. Ее визит мог принести ему новое беспокойство, но одновременно давал и надежду. Генриетта редко терпела неудачу, когда вкладывала в дело всю душу.
— Все очень просто, — сказала она с радостной улыбкой. — Ты должен немедленно переехать отсюда, так как, если ты будешь жить в нашем доме, леди Моррис не разрешит Джулии навещать меня. Но лорд и леди Моррис очень уважают Дэниела, поэтому не будут возражать против дружбы своей дочери со мной. А когда Джулия навестит меня, ты «случайно» появишься в нужном месте. Никто никогда не узнает об этом. — Внезапно она нахмурилась, закусив губу. — Думаю, лучше не говорить Дэниелу, что тебе запрещено встречаться с Джулией. Ему может не понравиться, что вы видитесь вопреки запрету родителей. Но если он не будет знать о запрете, то не увидит ничего предосудительного в этих встречах. Вы оба мои друзья и имеете право меня навещать.
— Но это нечестно, — засомневался Уилл.
— Почему? Это простое непослушание, не имеющее никакого отношения к чести, — решительно сказала Генриетта. — Но если тебе это не нравится, придумай что-нибудь другое. Я не могу. Пока ты будешь тянуть, родители выдадут ее за какого-нибудь подходящего по знатности старика.
— О, я не переживу этого, — с отчаянием сказал Уилл. — Кроме того, все может случиться на этой проклятой войне. Я должен быть с ней, Гэрри, и готов на все. — Генриетта смотрела на него, склонив голову набок, ожидая решительного ответа. — Если ты думаешь, что в этом нет ничего плохого…
— Конечно, нет. — Она резко прервала его: — Я пойду к Джулии прямо сейчас, а ты должен найти себе другое жилье. Я скажу ее родителям, что ты переехал, так как мы вернулись. Это звучит вполне убедительно.
Джулия приняла подругу с восторгом, однако не могла скрыть печали. Генриетта почтительно поздоровалась с леди Моррис и, потягивая самбуковый напиток, рассказала ей об Испании, об особенностях испанского двора, как бы случайно упомянув, что господин Осберт покинул дом ее мужа и нашел себе новое жилье. Она притворилась, что не заметила, как внезапно побледнела Джулия и как сжались и без того узкие губы леди Моррис.
— Ну хорошо, вам есть, о чем поговорить, — сказала леди Моррис через полчаса, — а мне надо заняться делами, Я оставляю тебя, Джулия, с леди Драммонд, если она не собирается уходить.
— Вовсе нет, мадам, — сказала Генриетта с притворной скромностью. — Я очень благодарна вам за внимание ко мне. Джулия тоже невнятно поблагодарила мать, не поднимая глаз.
— Слава Богу, — сказала Генриетта, когда леди Моррис вышла из комнаты. — Тебя действительно так стерегут, что ты не можешь остаться наедине со своей подругой?
— О, это ужасно, Гэрри! Ты не знаешь, что произошло…
— Знаю, Уилл мне все рассказал, и мы придумали план.
Джулия молча выслушала Генриетту и взволнованно сказала:
— А если все откроется… Я даже не могу представить, что будет.
— А я могу. Но все-таки стоит рискнуть. Если ты примешь мою помощь, я сделаю это от всего сердца. Но если ты не в состоянии… — Она не закончила.
Какое-то время Джулия сидела бледная и задумчивая.
— Я знаю, что следует повиноваться родителям, — наконец нерешительно начала она, — но мне непонятно, почему я не имею права любить.
— Это несправедливо. Твои родители ошибаются, и в данном случае не будет греха, если ты нарушишь запрет. — Поскольку этим принципом Генриетта руководствовалась всю жизнь, слова ее прозвучали чрезвычайно убедительно.
— А как к этому отнесется сэр Дэниел? — отважилась спросить Джулия. — Что он скажет?
Генриетта заерзала на стуле.
— Думаю, лучше, если он не будет ничего знать. Это должно касаться только нас троих. Он тоже отец. Отец двух дочерей. Поэтому, мне кажется, у него будет иной взгляд на нашу затею.
— О, дорогая, — прошептала Джулия. — Я не такая храбрая, как ты. — Она немного помолчала, затем вдруг решительно произнесла: — Да, я согласна. Я сделаю это.
— Браво! Теперь нам остается только убедить твою мать отпускать тебя ко мне одну.
То ли леди Моррис почувствовала, что надо немного смягчить строгий присмотр за дочерью, то ли просто решила, что жена сэра Дэниела Драммонда подходит в подруги Джулии, но она разрешила дочери навещать Генриетту, и план начал осуществляться.