Боже, помоги мне, какого хрена я делаю?
ГЛАВА 13
Габриэлла
— Габби, милая, я дома!
Я вздыхаю в свой кофе, мое мирное утро на террасе подходит к концу.
— Никогда не поверишь, с кем я столкнулась в пекарне.
— Держу пари, — бормочу я в свой латте.
Моя мама влетает на террасу, все пятьдесят килограмм тела, вылепленного Пилатесом, завернутого в лучшее платье «Лулулемона».
— Я принесла булочки. — Она ставит открытую коробку на стол между нами.
Мама всегда приносит еду, которую не ест. Наполнение желудков — это ее способ показать любовь, что многое говорит о том, почему та сама никогда не наполняет свой собственный.
— Кирби Гринфилд. — В ее глазах сверкает азарт в предвкушении скандала, и мне интересно, как бы моя мама проводила свое время, если бы не было людей, о которых можно было бы посплетничать.
Я беру булочку и откусываю кусочек.
— Как она?
Мы с Кирби были лучшими подругами в старших классах, и когда она переехала в Санта-Барбару, чтобы поступить в колледж, я чуть не поехала с ней. Мы всегда навещали друг друга по праздникам, люди говорили, что мы были неразлучны. Но это было раньше.
— Она помолвлена, — взволнованно говорит мама. — С Уильямом Уокером. Ты помнишь его?
Да.
— Хм... нет, я так не думаю.
Билли Уокер был мудаком эпических масштабов. Определение богатства и вседозволенности, у него была одна цель в жизни — заполучить женщину из богатой семьи. Фу.
— Он партнер в фирме своего отца, и она говорит, что они покупают летний дом в Хэмптоне.
— Хорошо для них. — Я запихиваю половину булочки в рот.
— О, Габби, не будь такой злой. — Мама скользит взглядом и останавливается на моих шрамах.
— Я не озлоблена. Мне просто все равно. — Встаю и готовлюсь оставить ее наедине с тем, что, я уверена, будет миллионом телефонных звонков, чтобы поделиться новостями о Кирби.
— Единственный человек, который удерживает тебя от такого же счастья, какое есть у Кирби — это ты сама, — замечает она в мою удаляющуюся спину.
Я замираю, чуть не дойдя до французских дверей.
— Я ни от чего себя не удерживаю. И не думай, что мне нужна жизнь Кирби. — Я иду на кухню. — Не могу придумать ничего хуже, — бормочу я.
— Кирби сказала, что пыталась связаться с тобой после аварии…
— Я не хочу говорить об этом…
— После двух лет, когда ты избегала ее, она, наконец, сдалась.
Это правда. Я действительно избегала ее. Ее и всех остальных. После несчастного случая я потеряла много друзей, потому что жизненный опыт — это именно то, что меняет жизнь. Я уже не тот человек, каким была три года назад. Ничто так не облагораживает человеческие ценности, как смерть. Если бы Кирби прошла через то, через что пришлось пройти мне, она бы никогда не согласилась выйти замуж за такого придурка, как Билли Уокер. Не то чтобы я винила ее за то, что она жила в темноте. С нее никогда не снимали шоры.
Как и с моей мамы.
— Если увидишь ее снова, пожалуйста, скажи ей, что я желаю ей всего наилучшего. — Я ухожу только для того, чтобы услышать, как мамины ноги в кроссовках следуют за мной.
— Как долго ты собираешься продолжать этот нелепый фарс?
Я ставлю чашку с недопитым кофе в раковину и упираюсь руками в холодный мрамор.
— Фарс, мам? — Я наклоняю голову, чтобы увидеть ее глаза, такие же голубые, как у меня. — Это та жизнь, которую я выбрала, и мне это нравится…
— О, пожалуйста, — издевается она. — Ты была лучшей в своем классе в «Джу…
— Прекрати!
Она сжимает зубы так сильно, что у нее дергается щека.
— Это больше не моя жизнь, и никогда больше не будет. Ты должна принять это.
Мама со вздохом опускает взгляд.
— Твой брат так хорошо справляется, работая на твоего отца. Может быть, вы вместе могли бы что-нибудь сделать?
Я невесело смеюсь.
— Ты не слушаешь. Я довольна своей жизнью. Почему вам, ребята, этого всегда недостаточно? — Когда она не отвечает, я поворачиваюсь, чтобы подняться наверх. — Мне нужно идти. Я опоздаю на работу.
— Работа. Забавно, — бормочет она.
Я продолжаю идти к лестнице.
— Я возвращаюсь в Лос-Анджелес в эти выходные! Может быть, мы могли бы поужинать, прежде чем я уеду?
— Не могу! — кричу ей вниз по лестнице. — У меня есть планы.
Оказавшись за безопасной дверью своей спальни, я плюхаюсь на кровать, утыкаюсь лицом в подушку и кричу.
Кингстон
Прошло два дня с тех пор, как меня перевели из пыточной комнаты Хейса в отдел мисс Коулман, и я действительно скучаю по своему брату-засранцу.
Я пытался сопротивляться этому. Каждый день приходил в офис Хейса и обнаруживал, что женщина уже ждет меня. Она напомнила мне, что у меня есть выбор — выполнять любую работу, которую та мне поручит, или дать ей компромат на Августа.
Она отдала меня под руководство женщины по имени Лиза, которая должна была ввести меня в курс дела и обучить всему, что связано с управлением проектами. Но все, что та говорит, звучит как иностранный язык, и документы, которые дала мне изучить, с таким же успехом могут быть написаны на санскрите.
— Кингстон, — приветствует меня миссис Миллер, ассистент Александра, когда я подхожу к ее столу. Она достаточно взрослая, чтобы быть моей матерью… На самом деле, я думаю, что моя мама моложе. — С тобой все в порядке?
Я провожу рукой по лицу и стону.
— Нисколько.
Она хмурится.
— Перевод: это не то, о чем ты думал?
— На самом деле, я думал, что все так и будет. — Я поднимаю подбородок в сторону двери кабинета Алекса. — Он на месте?
— Да, но попросил не беспокоить его.
Я закатываю глаза и стучу в дверь из матового стекла.
— Открывай! Мне нужна твоя помощь.
На столе миссис Миллер звонит телефон.
— Да, мистер Норт? — Она изучает меня. — Он знает, сэр. Расстроенный, немного бледный и нехарактерно скромный. Да, я так и сделаю. — Она вешает трубку. — Ты можешь войти.
Замок щелкает, показывая, что теперь она открыта, и я протискиваюсь внутрь и нахожу своего брата перед множеством компьютерных экранов, его сосредоточенный взгляд мечется между ними.
— Чего ты хочешь? — рявкает он.
— Я хочу вернуть свою работу с Хейсом. — Ложусь на его кушетку, одна нога перекинута через подлокотник, другая стоит на полу. Я в полном беспорядке.
— Мисс Коулман настолько плоха?
— Я не знаю.
— Тогда в чем проблема?
Я вздыхаю и сажусь, чтобы смотреть в глаза своему старшему брату, пока прошу.
— Позволь мне работать на тебя. Дизайн — это гораздо больше мое дело.
— Я работаю один, — твердо говорит он.
— Знаю, но уверен, что есть что-то, что я могу сделать…
— Нет. — Алекс откидывается на спинку своего кресла, хмуро глядя на меня.
— Я не могу выполнять работу, о которой меня просит Коулман. — Упершись локтями в колени, провожу руками по волосам. — Все сотрудники отдела имеют опыт работы в инженерном деле. Я не понимаю ничего из того дерьма, которому они пытаются меня научить. — Поворачиваю голову, чтобы встретиться с ним взглядом, потому что знаю, что он поймет, что я должен сказать дальше. — Мне так надоело чувствовать себя глупцом.
Его хмурый взгляд темнеет.
— Меня вообще не должно было здесь быть. «Норт Индастриз» — это не моя работа.
Он издает звук «мм-хм».
— В этой компании нет ни одного отдела, в который я бы вписался. — Я откидываюсь на спинку дивана. — Почему он заставляет меня работать здесь?
Александр встает и подходит к своему чертежному столу.
— Мое лучшее предположение? Он хочет, чтобы ты заработал свои деньги.
— Понимаю. Просто хотел бы, чтобы был отдел с моей скоростью, где я мог бы поделиться своим талантом и интересом.