— Би. — Теплый, сладкий вкус ее кожи вызывает жажду прикосновений к более нежным местам ее тела.
Провожу губами по теплой розовой коже под ее ухом. Девушка дрожит и поднимает подбородок, открывая доступ к своему горлу для моего рта.
«Черт возьми, да».
— Я хочу съесть тебя, — шепчу я.
Крошечный вздох, срывающийся с ее губ, действует прямо на мой член. Не может быть, чтобы она не почувствовала мою твердость под своей попкой.
Где-то в глубине души я знаю, что мы не одни, что вокруг нас толпятся люди, и у нас нет уединения. Но мне на это наплевать. Насколько я понимаю, только стихийное бедствие эпических масштабов могло бы разлучить нас.
— Кингстон, ты играешь нечестно, — говорит она, задыхаясь.
— Играю? — Я целую ее в подбородок. — Для меня это не игра.
Габриэлла отстраняется. Я хватаю ее сзади за шею, опасаясь, что девушка отодвинется слишком далеко.
— Не лги. Помнишь… мое сердце.
— Я не лгу. Ты мне нравишься с тех пор, как... — Я с трудом сглатываю и не могу выдержать ее взгляда. — С самого начала.
— Но я думала…
— Я не гей. И не бисексуал. Я гетеросексуальный мужчина, который всегда хотел тебя. Я хочу тебя.
Она моргает, смотрит на дерево, на другую скамейку, вперед в никуда.
— Это не имеет смысла.
— Не имеет смысла? Господи, Габриэлла, ты чертовски феноменальна. Ты очаровательная, умная, потрясающе красивая...
Девушка резко поворачивает голову.
— Остановись. Не говори так.
— Не остановлюсь. Я хочу сказать... Посмотри на меня.
Она этого не делает.
— Посмотри на меня. — Запускаю пальцы в волосы у нее на затылке и сжимаю их в кулак.
Наконец Габриэлла смотрит на меня.
— Все в тебе меня возбуждает.
Она пытается отвести взгляд, но я лишь сильнее удерживаю ее.
Прижимаю свой лоб к ее.
— Твой ум, твое сердце и твое лицо. Мне нравится в тебе все.
Она закрывает глаза и качает головой.
— Шрамы и все остальное.
Девушка оседает напротив меня. Ее тело тяжело падает мне на грудь, и я обнимаю ее так крепко, как только могу, прижимая к себе, чтобы удержать на месте. Ее тело тает на моем.
— Ты не гей?
Я смеюсь, переполненный облегчением и чистой гребаной радостью.
— Даже немного.
— Ты солгал.
— Ты предположила, а я не поправил.
Она отстраняется, чтобы посмотреть на меня.
— Почему нет?
— Потому что я хотел прикоснуться к тебе с первой нашей встречи. И знал, что, если ты будешь думать, что я гей, это удержит меня от действий. И так и было… на какое-то время.
— Не могу поверить, что я не поняла...
— Люди всегда делали предположения на счет моей ориентации. Культура должна развиваться.
Справа от меня доносится музыка. Песня группы «Трайб Колд Квэст», такая знакомая, но давно устаревшая. Это мужчина на велосипеде со старой стереосистемой, привязанной к рулю. Я чувствую момент, когда Габриэлла слышит песню, потому что все ее тело превращается в камень. Мышцы напрягаются. Спина прямая. Она пытается вырваться из моих рук как раз в тот момент, когда велосипедист проезжает перед нами. Провожает взглядом мужчину, а затем переводит его к реке.
— Эй. — Я наклоняюсь вперед, чтобы увидеть выражение ее лица. Габриэлла выглядит немного потерянной и сбитой с толку. — Ты в порядке?
— Все хорошо, — говорит она, почти не шевеля губами.
— Я должен накормить тебя и отвезти домой. — Я снимаю ее со своих колен и встаю, благодарный за мгновенное отвлечение, которое помогает справиться с тем, что происходит за моей ширинкой.
— Я возьму такси, — рассеянно произносит она, словно все еще в оцепенении.
Я прикладываю палец к ее подбородку и поворачиваю ее голову, чтобы Габриэлла посмотрела на меня. Девушка моргает, прогоняя туман, и фокусируется на моих глазах.
— Домой, как домой со мной.
Ее глаза искрятся пламенной потребностью, которая воспламеняет мою кровь.
— Если ты продолжишь так на меня смотреть, боюсь, я не смогу держать свои руки при себе.
— Это было бы так плохо?
— Совсем наоборот, Би. Я бы наслаждался каждой гребаной секундой.
Габриэлла обхватывает меня за талию, и приподнимается на цыпочки, чтобы приблизить свои губы как можно ближе к моим.
— Тогда, пожалуйста, Кингстон, — говорит она.
Я опускаю подбородок, чтобы прижаться губами к ее губам, мягко, медленно и без использования языка.
— Пожалуйста, что?
— Отвези меня домой.
Габриэлла
Дорога обратно к ресторану кажется в два раза длиннее, а поездка из Трайбеки обратно в Ленокс-Хилл кажется вечностью. Кингстон заезжает на подземную парковку и ставит машину на парковочное место.
Затем берет мою руку и подносит к своим губам.
— Ты уверена?
— Уверена.
Его ответная ухмылка — мальчишеская с оттенком мужского озорства и здоровой дозой удовлетворения — вызывает во мне дрожь возбуждения.
Я все еще не могу поверить, что он хочет меня. И что хотел с самого начала. Но почему он никогда ничего не говорил? Зачем притворяться, что у нас фальшивые отношения, когда у нас могли бы быть настоящие? И почему, ради всего святого, он позволил мне поверить, что он гей?
У меня так много вопросов, но когда его губы опускаются на мои в лифте, все мои опасения исчезают. Кингстон приоткрывает губы и с привычной легкостью скользит языком в мой рот. Его губы сильные и требовательные, а рот столь же талантлив, сколь и красив.
Раздается сигнал лифта, и двери открываются. Кингстон хватает меня за талию и поворачивает нас так, что я оказываюсь спиной к углу, его высокое тело загораживает мое.
— О, эм... — произносит женский голос у него за спиной. — Я просто подожду следующий.
Дверь закрывается, и я улыбаюсь у его губ.
— Мы должны были разделить лифт.
— Нет. — Парень проводит кончиками пальцев по линии моих волос, ото лба до подбородка, его карие глаза горят, когда взгляд прослеживает их движение. — Никто не увидит тебя такой, кроме меня. — Мягкость его голоса не соответствует суровости его слов.
Я ухмыляюсь и цепляю пальцами пояс его брюк, затем слегка дергаю их.
— Разве это не мне решать?
Он морщится и улыбается.
— Ты права. — Его ухмылка исчезает, и парень подходит ближе, вклинивает свою ногу между моими бедрами. Он опускает голову, чтобы коснуться губами моих. Движение доминирующее, собственническое и захватывающее. — Хочешь, чтобы кто-нибудь еще видел тебя такой?
— Какой?
Он сжимает мою челюсть.
— Покрасневшей. — Кингстон проводит большим пальцем по моей щеке. — С припухшими губами. — Затем ведет большим пальцем по моей нижней губе. Его взгляд опускается на мою грудь. — Дыхание тяжелое, отрывистое. Тело словно умоляет, чтобы к нему прикоснулись. — Парень облизывает губы, и, клянусь, я почти воспламеняюсь. — Скажи мне, что я ошибаюсь.
Лифт снова звенит, и на этот раз, когда двери открываются, мы на его этаже.
— Я ничего не признаю. — Вырываюсь из-под его руки и бегу.
Он не преследует меня, а небрежно поворачивается, ведя себя безразлично. Если бы неочевидный выступ между его бедрами, я могла бы действительно поверить, что не произвожу на него никакого впечатления. Когда парень встречает меня у своей входной двери, то прижимает меня спиной к холодному дереву и снова целует. Целует так, будто я потерялась и, наконец, нашлась.
Руками запутался в моих волосах. Я приподнимаюсь на цыпочки, хватаюсь за его рубашку и держусь, пока Кингстон поглощает меня. Я ожидаю, что он будет блуждать руками по моему телу, что будет настойчиво дергать меня за платье, чтобы раздеть. Чтобы добраться до хорошей части, как сказали бы большинство мужчин. Вместо этого его руки остаются в моих волосах, а его поцелуи становятся благоговейными.