Я оставляю ее вещи на кухонном островке.
— Я собираюсь пойти принять душ. Переодевайся и вызови такси. Я пробуду там некоторое время, и тебе не придется меня видеть. — Ее глаза широко раскрыты, как будто она прикоснулась к электрическому проводу. — Ты в безопасности, Би…
— Не называй меня так!
Я поднимаю руки.
— Прости. Мне так чертовски жаль.
С этими словами я направляюсь в ванную и запираюсь внутри.
Я не могу обещать ей, что буду держаться подальше от ее жизни навсегда — или продолжать лгать и скрывать наше прошлое, — но я могу дать ей это. Двадцать минут времени, чтобы уйти от меня. Чтобы вернуться домой. Чтобы снова почувствовать себя в безопасности.
Если бы только я с самого начала играл по правилам. Если бы только послушался своего внутреннего голоса, то смог бы спасти нас обоих от всей этой боли.
ГЛАВА 25
Габриэлла
Я отпросилась с работы на пару дней, сославшись на болезнь. Не в силах доверять собственной голове, своим воспоминаниям, своим чувствам, оставалась лежать, свернувшись калачиком в постели. Но сплю или бодрствую, я не могу избавиться от мелькающих воспоминаний.
Кингстон.
Эйнсли.
Реми.
И лодка.
И песня, которая продолжает крутиться у меня в голове.
Он солгал мне. Все это время Кингстон лгал мне. Я предложила ему свое сердце и тело, а он и не подумал сказать мне правду.
Как много он знает обо мне?
Насколько близки мы были до происшествия?
Я ищу Кингстона в своем сознании до события, произошедшего на лодке, и не нахожу ничего, кроме бледных воспоминаний о девушке с мечтами и стремлениями.
Отчаянно нуждаясь в ответах, тянусь к своему телефону. Я не посещала своего невролога почти год. Потому что уже отчаялась вернуть себе память и желание снова танцевать. Мне надоело искать свою прошлую жизнь, и я смирилась с тем, что мне нужно начать новую.
Я хватаюсь за подушку и прижимаю телефон к уху.
— Кабинет доктора Мэдисон. Чем я могу помочь…
— Доктора Мэдисон, пожалуйста.
— Он сейчас недоступен. Могу я принять сообщение?
— Скажите ему, что это Габриэлла Стерлинг-Пенн, и это срочно.
— Габриэлла? — тихо говорит она. — Это Джанет.
— Мне действительно нужно поговорить с ним, — говорю я дрожащим голосом. — Пожалуйста.
—Дай мне одну минуту, хорошо?
Я бормочу что-то в ответ и закрываю глаза, пока в моем ухе играет музыка удержания.
Сообщение вибрирует на моем телефоне, и мне не нужно смотреть, чтобы узнать, от кого оно. Кингстон уже два дня безостановочно присылает их. Он волнуется и хочет знать, что со мной все в порядке.
Но я чертовски не в порядке.
— Габриэлла?
Мои глаза распахиваются при звуке голоса доктора Мэдисон.
— Да, доктор Мэдисон, спасибо, что ответили на мой звонок.
— Сейчас перерыв между пациентами, так что у меня не так много времени. Все в порядке?
Я сажусь на кровати и прижимаю ноги к груди.
— Мои воспоминания. Они возвращаются.
— Хорошо, — осторожно говорит он. — Мы знали, что, в конце концов, они могут вернуться. Тебе снятся кошмары? Депрессия? Беспокойство?
Я закрываю глаза.
— Могу ли я им доверять? Это действительно воспоминания или мое воображение?
Следующие пятнадцать минут доктор Мэдисон рассказывает мне о моих чувствах и объясняет нейробиологию, лежащую в основе моих восстановленных воспоминаний. Он просит меня записаться на прием к моему психотерапевту — еще одному человеку, которого я отпустила много лет назад, когда поняла, что прогресса добиться невозможно.
Когда вешаю трубку, до меня доходит суть того, что он объяснил.
Мои воспоминания возвращаются.
Кингстон был в моей жизни до несчастного случая, и он, возможно, стал его причиной.
Он может быть ответственен за то, что у меня отняли мою жизнь.
Кингстон
— Открыто! — кричу я из своего положения лежа на диване человеку, который только что постучал в мою входную дверь.
Я не запираю дверь с того утра, когда Габриэлла ушла несколько дней назад. И не вставал со своего дивана. Я продолжаю думать, что она передумает и вернется, и не хочу упустить шанс увидеть ее. Чтобы поговорить с ней. Объяснить.
Девушка игнорирует мои звонки и не отвечает на мои сообщения. Единственное, что осталось сделать, это выследить ее.
Щелчок открывающейся входной двери обычно заставил бы меня вскочить на ноги в надежде увидеть Габриэллу, но я знаю, кто здесь, потому что она написала мне, что приедет.
— Здесь пахнет китайской едой двухдневной давности, — замечает Джордан, входя в дверь. — О, смотрите-ка. Китайская еда двухдневной давности. — Она берет белые картонные коробки с едой, в которых я едва ковырялся, и выбрасывает их в мусорное ведро.
Я смотрю на пустой экран телевизора и слушаю, как она убирается. Пустые бутылки из-под выпивки попадают в контейнер для вторичной переработки, и девушку едва не выворачивает, когда она выливает хлопья многодневной давности, которые я не смог проглотить.
Джордан обходит диван и отодвигает пустые стаканы на кофейном столике, чтобы сесть напротив меня. Затем вздыхает.
— Выглядишь дерьмово.
— И чувствую себя дерьмово, — ворчу я.
— Александр рассказал мне, что произошло. — Она наклоняется вперед, упираясь локтями в колени. — Если это имеет значение, я тебе верю. Не думаю, что ты бы так предал «Норт Индастриз».
— Что?
Она хмурится.
— Мисс Коулман? Увольнение?
— Ах, это.
— Должна признать, — она рассматривает меня, начиная с моих грязных, растрепанных волос и заканчивая испачканными спортивными штанами, которые я не снимал с тех пор, как ушла Габриэлла — время просто остановилось в ту секунду, когда та ушла из моей жизни, — не думала, что ты так тяжело воспримешь свое увольнение.
Я перекатываюсь на спину, тру глаза и почесываю щетину на лице.
— Александр сказал, что ты будешь здесь собирать вещи. Мы приготовили для тебя свободную спальню.
Я убираю руки от лица и смотрю на нее. Выражение ее лица нейтральное, но в глазах беспокойство.
— Я не уйду. — Габриэлла может вернуться, и я хочу быть здесь, когда и если она придет. И это только вопрос времени, когда мой телефон отключат, учитывая, что за него платит «Норт Индастриз».
Господи, когда я успел так вплести себя в «Норт Индастриз», что расставание означает потерю работы, дохода, дома и моего гребаного телефона?
Ее брови сведены вместе.
— Но Александр сказал…
— Я не уйду!
Вместо того чтобы отшатнуться от моей вспышки, Джордан прищуривается и наклоняется ближе. Теперь она изучает меня с пристальным вниманием, которое заставляет меня беспокойно ерзать под ее внимательным взглядом.
— Что? — огрызаюсь я.
— Это не имеет никакого отношения к «Норт Индастриз», не так ли? — Она оглядывает мой дом, как будто видит все это в другом свете. Ее взгляд возвращается ко мне. — Габриэлла?
Стон, который раздается в ответ на ее имя, полон боли и сожаления.
Джордан делает глубокий вдох и медленно выдыхает.
— Ясно. В этом гораздо больше смысла. Что случилось?
Мертвая хватка, сжимающая мою грудь, не дает возможности сделать полный вдох.
— Я облажался, — бурчу я, не имея достаточного количества кислорода.
— Вы, мальчики Норт, все это делаете, но редко без веской причины.
Я закрываю глаза предплечьем.
— Я не могу ее отпустить. Пытался, но не могу. — Мой голос срывается.
Джордан опускает теплую ладонь на мое плечо и сжимает его.
— Эй, все будет хорошо. Габриэлла действительно заботится о тебе. Просто дай ей немного времени. Может быть, она одумается.