— Мне бы хотелось. — Она проверяет свой макияж на экране своего телефона. — Я ясно дала понять, что заинтересована...
Из того, что я видела, Эйнсли дала это понять более чем ясно. Она не раз буквально вешалась ему на шею.
— ...но он никак не заглатывает наживку.
— Так почему тогда мы снова встречаемся с ним?
— Он продолжает приглашать нас куда-нибудь, так что должно быть парень заинтересован. Может быть, просто хочет узнать меня получше, прежде чем ввязываться во что-то. — Довольная своим макияжем, она кладет телефон обратно в сумочку. — В любом случае, он секси. — Ее глаза загораются от возбуждения. — Я пока не отказываюсь от него.
Парень динамит ее. Теперь он мне действительно не нравится. В моей голове разыгрывается сегодняшняя ночь — я пью в одиночестве, в то время как Эйнсли отвратительно флиртует, а парень отвергает ее, чтобы потешить свое собственное эго.
Мы расплачиваемся с такси и выходим на пристани Яхт-клуба. Запах морепродуктов и нагретой на солнце воды залива приятен. Внутри здание клуба оформлено в морском стиле от «Ральфа Лорена» — красный, белый и синий цвета вперемешку с ржавыми корабельными якорями, рулевыми колесами и флагами на стенах.
Я иду за Эйнсли в бар, размышляя, не следовало ли мне одеться во что-нибудь поприличнее, потому что в этом заведении царит атмосфера строгого дресс-кода. Или, может быть, это просто потому, что средний возраст тех, кто внутри, по крайней мере, на двадцать пять лет старше нас.
— О, боже, вот он, — говорит Эйнсли.
Парень выглядит совершенно неуместно в море спортивных пиджаков и рубашек для гольфа. Он высокий, худощавый, одет в облегающие черные брюки с закатанным голенищем, красные носки и черные армейские ботинки. Его рубашка из ярко-красного шелка покрыта маленькими тиграми. Весь ансамбль выглядел бы как клоунский, если бы Кингстон не носил его так хорошо. У парня такое лицо, которому самое место на уличном рекламном щите на Хьюстон-стрит.
— Ты сделала это, — говорит он, глядя прямо на меня, а не на Эйнсли.
— Да, я вытащила ее. — Эйнсли с обожанием улыбается ему. — Давай закажем ей выпить, пока она не передумала.
— Она не передумает. — Парень ухмыляется. Скорее дерзко, чем уверенно. — Что ты хочешь выпить?
— Чтобы пережить эту ночь? Мартини с двумя оливками.
— Я очень постараюсь сделать ее незабываемой, — мягко обещает он и поворачивается к бармену, чтобы заказать нам напитки.
Я достаю наличные, чтобы заплатить за выпивку.
— Здесь не принимают наличные. — Кингстон смотрит на мои двадцать баксов так, будто это разноцветные деньги из «Монополии». Словно он находит их и мое предложение заплатить милыми. — Выпивка за мой счет.
Парень пододвигает ко мне матовый бокал с мартини.
— Спасибо, эм.... напомни, как тебя зовут?
Он разворачивается после озвучивания своего заказа с ухмылкой на губах.
— Кингстон.
Я поднимаю свой бокал в тосте.
— Спасибо за выпивку, Кингсли.
Парень прищуривает глаза, но кончики его губ приподнимаются.
— Не за что, Би.
Тьфу. Я делаю большой глоток и стараюсь не реагировать на обжигающий напиток, который скользит по моему горлу.
— Пойдем. Наш столик вон там. — Он ведет нас во внутренний дворик, расположенный на причале, где многомиллионные яхты пришвартованы рядом с модными парусниками и несколькими небольшими скоростными катерами. — Габриэлла, Эйнсли, это мой друг Реми.
У его друга далеко не такие стандарты моды, как у Кингстона. На нем расстегнутая синяя рубашка-поло и коричневые шорты-карго. Парень явно из частной школы, в комплекте со слипонами Сперри. Реми привлекателен, но далеко не так красив, как Кингстон. Не то чтобы я смотрела на кого-то из них таким образом. Мы здороваемся и направляемся к столику снаружи. С Реми разговор между нами идет легко. Мы говорим об учебе и нашем последнем концерте, а он рассказывает о своих занятиях в Нью-Йоркском университете. Он на пару лет старше, законный возраст употребления алкоголя, но его рассказы о шалостях и вечеринках братства заставляют его казаться намного моложе.
Я замечаю, что Кингстон вообще не участвует в этих историях.
Он почти не произнес ни слова.
Я несколько раз ловлю его на том, что Кингстон наблюдает за мной, и в то время как большинство людей отвели бы взгляд, стыдясь того, что их поймали, парень только наклоняет голову и смотрит дольше и пристальнее каждый раз, когда я его ловлю.
— А как насчет тебя, Кингстон? — Эйнсли наклоняется к нему.
— Что насчет меня? — говорит он, не глядя на нее.
Эйнсли делает все возможное, чтобы вовлечь его в разговор, привлечь к себе, но парень ведет себя так, будто она назойливая муха на нашем полуночном пикнике.
Какой засранец. Он пригласил ее для того, чтобы игнорировать? Потешить свое самолюбие?
Осмелев от своего мартини, я смотрю ему прямо в лицо.
— Что? У меня что-то на лице?
Чувствую, как Эйнсли напрягается рядом со мной, вероятно, беспокоясь, что я испорчу весь вечер.
Кингстон ухмыляется, словно его забавляет мое раздражение.
— Насколько я вижу, нет. Если хочешь подойти ближе...
— Пас. — Я проглатываю остатки своего напитка.
— Я тебе не нравлюсь. — Его замечание заставляет его усмехнуться.
Предполагаю, что парень привык к тому, что женщины падают к его ногам, смеются над всеми его шутками, выпрашивают его член.
— Я тебя не знаю, — говорю я, хотя он прав. Мужчины такого типа набрасывались на меня с тех пор, как я стала достаточно взрослой, чтобы ходить на свидания. Такие слова и фразы, как «родословная», «он из хорошей семьи», «он был бы хорошим кормильцем», преследовали меня в юные годы. «Не позволяй чувствам затуманивать твое суждение». «Выбирай с головой, Габриэлла». Как будто я покупаю скаковую лошадь, а не встречаться собиралась.
— Если бы ты знала меня, я бы тебе понравился.
— Сомневаюсь.
— Это вызов?
— Нет. Это называется отказом. Уверена, для тебя это новая концепция.
— Габби, — шипит Эйнсли.
Я поднимаю руки вверх.
— Я иду в туалет.
Или, может быть, вызову такси и напишу Эйнсли, что я уехала.
Кингстон
— Черт возьми, твоя подруга — стерва, — говорит Реми Эйнсли, как только Габриэлла оказывается вне пределов слышимости.
— Простите, — отвечает она. — Я не должна была приводить ее.
— Нет, — возражаю я. — Я рад, что ты это сделала. — Смотрю на блондинку. Она привлекательная девушка, но сегодня я здесь не из-за нее.
Я здесь из-за Габриэллы.
В первый раз, когда я увидел ее, она стояла на пешеходном переходе, нетерпеливо ожидая, когда включится светофор. Ее длинные каштановые волосы были собраны сзади в конский хвост, который развевался на ветру вокруг ее лица. Она была одета в спортивную одежду — ярко-розовые леггинсы и черный спортивный бюстгальтер. Включился светофор, и девушка прошла прямо мимо моей машины в сторону Линкольн-центра. Притяжение, которое я почувствовал, было мгновенным. В тот момент я знал, что должен был узнать ее.
Поэтому остановил свою машину и включил аварийные огни. Возможность получить штраф не пугала меня, оно бы того стоило. Я шел быстро, чтобы догнать ее, и стратегически встал у нее на пути, только чтобы девушка прошла прямо мимо меня, как будто меня не существовало. Ожидал зрительного контакта, беглого взгляда, и все же она проигнорировала меня, как будто я был мусором на улице.
Мне хотелось погнаться за ней, встать у нее на пути и потребовать, чтобы она позволила поговорить с ней, но упустил свой шанс, когда она встретилась с другой девушкой перед дверями Джульярда.