Я люблю тебя. Полюбить его — для нее не могло быть ничего хуже. Внезапно он захотел очень многого. Часть его души за годы жестокой партизанской войны как бы умерла.
Он начал бояться любви, а смерть Чивиты и Дру почти оборвала ту тонкую нить надежды, которая у него еще сохранилась.
Мэри Джо взяла эту ниточку и вплела ее в нечто, чего он с отчаянием желал. Он знал, что Мэри Джо и Джефф могли бы раздуть угольки жизни, которые он затушил давным-давно. Но было поздно. Слишком поздно.
Он держал ее в объятиях всю ночь. Она прижалась к нему, и они снова занялись любовью, на этот раз неторопливо, ласково, упиваясь каждой секундой нежности. Каждое прикосновение, каждый поцелуй были полны горько-сладкой муки.
Позже они поднялись, оделись и вышли во двор, чтобы вместе встретить рассвет, увидеть, как на востоке небо окрашивается золотом.
— Не уходи, — сказала она. — Не уходи, если ты это делаешь из-за меня.
— Теперь уже нет, — ответил он. — Это нужно мне самому. Я слишком долго убегал. — Он положил руку ей на плечо. — Если шериф начнет расспрашивать, скажешь ему то же, что и раньше. Что знаешь меня как Уэйда Смита, брата твоего жениха. Не отступай от своего. И Джеффу вели то же самое.
— А ты что собираешься делать?
— Перестану убегать, — тихо ответил он. — И что бы ты обо мне ни услышала, помни одно: ты — самое лучшее, что было у меня в жизни.
Он резко повернулся к своему коню. Ему не хотелось, чтобы она видела, как он уезжает, но она оставалась рядом, пока он седлал коня, и теперь стояла в дверях сарая и смотрела ему вслед, пока он вел коня к воротам. Уэйд сел в седло и, прежде чем отправиться в городок Ласт-Чане, в последний раз оглянулся, несмотря на свои заверения, он знал, что больше не вернется, не сможет вернуться, что бы ни случилось. Он не сможет еще раз вынести прощание.
Ласт-Чане показался Уэйду еще более заштатным, чем в прошлый раз, или просто у него сейчас было такое настроение. Последние два часа он сосредоточенно думал о предстоящем деле. Ему придется ходить по острию ножа.
Шаг в сторону, и Келли начнет преследовать Мэри Джо. Шаг в другую — и его самого будет искать полиция.
Он пожалел, что она распространила историю об Уэйде Смите, брате человека, за которого она чуть не вышла замуж, но теперь менять что-либо было поздно. Ему оставалось только придумать небылицу, чтобы выгородить Мэри Джо. Он познакомился с Уэйдом Смитом в Денвере, услышал о его намерении отправиться помогать на ранчо к невесте своего покойного брата, а потом этого человека убили. Уэйд взял его имя и воспользовался ранчо как временным пристанищем.
Количество лжи росло, как и количество имен. К тому же возникала вторая проблема: передать оружие Шепарду и убедиться, что тот никого не убил. У Фостера и без шерифа руки были по локоть в крови.
У него было две возможности: рассказать Мэтту Синклеру, что происходит, в надежде на доверие шерифа, или освободить Шепарда, а потом постараться сделать так, чтобы Синклер выслушал его.
Знать бы только, где скрывается Клейтон Келли. Но Уэйд не знал, и судя по всему, без этих сведений шерифу ни за что не найти главаря шайки. Пока Келли на свободе, он опасен, смертельно опасен. Годы, проведенные в партизанах, сделали его хитрым и грозным.
Уэйд пошел в салун, где его поприветствовали несколько человек, с которыми он познакомился раньше. Взгляд Фостера скользнул по немногим завсегдатаям, заходившим выпить днем.
— Где шериф?
— В своей конторе, — ответил хозяин бара. — У него теперь появился пленник, настоящий головорез, как я слышал. — Он с любопытством взглянул на Уэйда. — Как дела у миссис Вильямс?
— Лучше не бывает. Она нашла хороших работников.
— А вы разве не останетесь?
Уэйд покачал головой:
— Меня понемногу начинает одолевать тоска. Не люблю задерживаться подолгу на одном месте.
— Жаль. Эббот говорил, вы отлично управляетесь с лошадьми.
— Только не с такой рукой.
— Этого он не говорил.
Уэйд удивился, откуда у Эббота такие сведения. Он ведь провел с хозяином соседнего ранчо всего лишь несколько часов в тот день, когда Мэри Джо покупала молодняк. Может, Такер что сказал? Впрочем, сейчас это уже неважно.
Фостер без всякого удовольствия выпил виски. Оно показалось ему горьким. Хотя теперь все что угодно отдавало горечью. Все, кроме воспоминаний о Мэри Джо. Но он мысленно представлял, как Келли с хищным выражением лица подбирается к Мэри Джо, в точности как те старатели, что убили Чивиту, и перед его глазами все плыло.
Стакан раскололся в его руке. Уэйд поднял глаза и увидел, что хозяин бара недоуменно уставился на него.
— Виноват, — произнес Уэйд, швырнув на стойку несколько монет.
— Вам бы надо перевязать руку, мистер, — посоветовал хозяин бара, смахивая монеты в ладонь.
Уэйд посмотрел на руку и увидел кровь. Странно, но боли он не почувствовал. Теперь ничто не могло причинить ему боль.
Он вышел на улицу. Посмотрел на солнце — было чуть позже полудня. Черт возьми, пора уже покончить с этим делом. Он снял шейный платок и обвязал им левую ладонь. Никто не обращал на него внимания, и он скользнул в тень дома. Там он вынул из кобуры револьвер и сунул его в перевязь, а затем подвел своего серого коня к перекладине перед конторой шерифа. Радом с конторой был выстроен домик, около которого на привязи стоял гнедой. Конь шерифа, решил Уэйд. Он надеялся, что не ошибся.
Дверь в контору была заперта, и Уэйду пришлось постучать. Он заметил, что Синклер выглянул в зарешеченное окно. Затем послышались шаги, приближавшиеся к двери, и лязг засова. У шерифа был усталый вид. Прежде чем распахнуть дверь, он быстро посмотрел по сторонам, нет ли кого с Уэйдом.
— Мистер Смит?
— Я хочу поговорить с вами о Мэри Джо. Шериф жестом пригласил его войти.
— А что с миссис Вильямс? С ней все в порядке?
— Я скоро уезжаю и поэтому хочу удостовериться, что кто-то за ней присмотрит.
— Уезжаете? — Судя по виду Мэтта Синклера, эта новость его не огорчила.
Уэйд пожал плечами.
— Помощник из меня плохой.
Он оглядел маленькую контору. Половину помещения занимали две тесные камеры. На второй половине находился письменный стол, койка, где спал шериф, печурка с кофейником и запертый шкаф с оружием. При появлении Уэйда в одной из камер поднялся человек и, прислонившись к решетке, теперь наблюдал за ним. Уэйд узнал пленника. А вот Шепард вряд ли узнал его. В те времена Уэйд носил бороду. Свою Шепард так и не сбрил. Уэйд хорошо ее запомнил, как и холодные черные глаза.
Все это время Синклер внимательно следил за Уэйдом. Осторожный человек, с сожалением подумал Уэйд.
— Тут еще одно дело, — сказал Уэйд. — Вчера я приметил любопытную парочку, которая бросилась мне в глаза. Я вспомнил, что вы говорили о чужаках, и решил проверить ваши листовки на розыск преступников.
Синклер кивнул.
— Они у меня в столе. Сейчас принесу.
Он повернулся к Уэйду спиной, а тот только этого и ждал. Вынув револьвер из перевязи, он ударил им Синклера, поддержал обмякшее тело, затем опустил его левой рукой на пол.
Уэйд взглянул на Шепарда.
— Где ключи?
— В верхнем ящике стола. Ты кто?
— Старый знакомый.
Пленник прищурился, пытаясь вспомнить, а Уэйд положил револьвер на стол, нашел ключи и открыл клетку.
— Считай это услугой одного своего друга.
— Келли? — спросил Шепард, покидая камеру.
— За процент от банковской выручки. А теперь живо уноси ноги.
— Сначала я пристрелю этого подлеца шерифа.
— Чтобы услышал весь город? Нет, дьявол тебя побери. С минуту Шепард злобно смотрел на него, потом, взяв связку ключей, он отпер ящик стола и достал свой револьвер. Уэйд подошел к двери и приоткрыл ее.