- На... что... смотришь... чужак?
- Это же... – Я ткнул пальцем, показывая ей. – Fender Telecaster 77 года!
- Именно. И... что?
- И что?!! Вы, Мастер, вообще, как с музыкой?
- Хоро...шо.
- Ну да, вижу. Где сейчас хозяин этого чуда?
- На... первом этаже... у холодильника.
- Спасибо, – сказал ей и сбежал вниз, в поисках хозяина этой игрушки. Выпросив у Мастера Сакаки разрешение играть на ней, я днями напролет сидел на его подоконнике и играл, играл, играл. Песни на русском языке, вроде Арии, Кипелова, Чижа, и прочих гигантов русского рока здесь пошли в жилу. И разным Мастерам нравились разные. Сам русский язык знали все, а потому понимали, о чем я пою. Сакаки тащился от Короля Дороги, Старейший от Феникса, а мастерицу оружия пропер Фантом. Вот ведь, люди-то.
К сожалению, когда через шесть дней ко мне подошел Фуриндзи-доно и сообщил, что он нашел тело, я с огромным скрипом оторвал от себя гитару, спев напоследок Зов Бездны. Отставив от себя гитару, я поднялся и кивнул возможно сильнейшему человеку в этом мире и пошел за ним. Мы выехали за город, где нас уже ждал вертолет! Откуда, блин, у них вертолет? Впрочем, как я успел выяснить, у всех Мастеров есть весьма высокооплачиваямая работа. Сакаки, например, тренирует токийский спецназ и помогает полиции в самых сложных случаях задержаний, Сигурэ занимается розыском преступников, причем не только в Токио, но и по всему миру. Этакий хедхантер. В общем, у всех есть свои дела и заботы. У Акэсамэ вообще дорогущая больница. Короче, Мастера могут себе не только вертолет позволить.
- Куда мы летим? – поинтересовался я.
- Мы летим в одну больницу. Тут недалеко, но нужно поспешить, – ответил Страейшина Фуриндзи.
- Понятно.
Прилетели мы и правда быстро, и часа не прошло. Сели прямо на крышу, благо, что вертолетная площадка там была. Я выбрался из вертушки следом за бородатым гигантом и потопал за ним. Палата производила впечатление какой-то стылости, затхлости, что ли.
- Сколько ему?
- Одиннадцать. И это лучший вариант, поверь мне, – сразу же окоротил мои хотелки Хаято.
- Не чужой Вам. Чей-то сын? Внук? – Он наверное, думал, что умеет держать покерфейс и против обычного человека так оно и есть, но не против меня. Я чувствовал его Ки, на самой грани ощущений, и ее колыхание на слове “внук”, тоже. – Внук, значит. Внук не Ваш. Значит... Внук Вашего друга, понимаю... Что же. Хоть так. Я готов.
- Я тоже. Подойди к нему, приложи голову к голове, а вот это должно быть между вашими лбами.
- Интересный шарфик. – Выданный мне шарфик оказался и правда интересный. Исписанный уже отчасти знакомыми мне письменами, он отдавал мощным и ровным Намерением. Впрочем, вполне положительным, так что паниковать особо не стоило. Даже хорошо, что этот мальчик не чужой для Фуриндзи Хаято. Я стал чуть меньше подозревать его.
Нагнулся над головой мальчишки, положил на лоб шарфик и прижался к его лбу лбом. Казалось, Стрейшина что-то говорит, но было непонятно что именно. Казалось, что сами стены этой палаты что-то говорят, вибрируя на низких частотах, но было непонятно, что именно. Казалось, что мир плывет, и старается рассказать мне что-то миражами. А потом я моргнул и оказался в тоннеле, весьма знакомом, между прочим. На этот раз я летел совсем недолго, и выпал в каком-то пустом сосуде. Даже следа чужой души в нем не осталось.
Я аккуратно освоился, заполнил его собой, стараясь сжаться, чтобы не повредить ни в коем случае. Мозг как-то не желает отзываться, но это мы поправим. Кровь забухала в висках, и привычный транс принял меня. Ага. Видимо, было мощнейшее кровоизлияние в мозг, но это поправимо, тут ничего сложного. Вот восстановить нервные волокна, вот где проблема. Был бы тут Баки, он бы за пару часов справился. А мне и недели не хватит, наверное. Впрочем, будем посмотреть.
Периферия вообще выключена полностью, перебиты нервные пути, но это дело десятое. Ни слуха ни зрения ни вкуса, даже тактильных ощущений ноль целых, ноль десятых. Зато повреждения внутренних органов минимальные, да и те от препаратов. Их выведем первым делом, остальное пока что подождет. Ну, поехали.
Сердце лежащего в глубокой коме мальчика забилось сильнее, мощно отдаваясь в грудной клетке, это новый хозяин этого тела принялся за работу по восстановлению своего сосуда.
Довольно долго ничего не менялось, но Старейшина никуда не уходил, он спокойно сидел в кресле и ждал. Тело под капельницами и аппаратом искусственного дыхания вдруг покрылось легким темно-синим туманом, который обычный человек даже увидеть не в силах, как и разная там аппаратура, а вот Фуриндзи Хаято не только увидел, но и понял, что именно происходит. Могучая воля вселенца буквально заставляет тело восстановиться, используя для этого ресурсы самого тела. Все вырабатываемые организмом стволовые клетки тут же отправлялись прямиком в мозг, чтобы восстановить нервные волокна, поврежденные сначала ударом, а потом кровоизлиянием. Потихоньку, постепенно, день ото дня, мальчик все сильнее худел. Его словно высасывало что-то изнутри. Руки стали настолько тонкими, что по ним скелет можно изучать. Ноги тоже, а уж на торс и смотреть страшно. Слабое, неподготовленное тело мальчика ело себя, чтобы удовлетворить запросы вторженца. И удовлетворило. На последнем издыхании, но все-таки.
В палате не было никого. Хаяте Фуриндзи давно ушел, как только понял, что чужак прижился в новом теле, медсестры как раз сменялись, а врач спокойно спал в своем кабинете. Оборудование вдруг зашлось в истерике, но постепенно успокоилось – мальчик открыл глаза и снова обозрел палату, на этот раз в роли пациента. Хотелось пить, есть и свалить отсюда, но пока нельзя. Нужно добраться до памяти мальчика и прожить ее. Это и само по себе непросто, а когда она вот так, кусками из-за повреждений чисто физического свойства, то становится на грань с невозможным. Только, что мне – вселенцу, то невозможное, после стольких раз?
Фуф, это было тяжело. Тело совсем слабенькое, и я с большим трудом завершил исцеление. Да мы с Баки в пять лет были совершеннее, чем этот мальчик в одиннадцать. Лентяй и тряпка. Но те времена прошли, и теперь здесь я. Об отдыхе и не мечтай, слабое тело. Я аккуратно развел руки в попытке потянуться, но чуть не выдернул капельницу. Дыхательный аппарат мешает, не передать как. И больно горлу. А уж как сложно удерживать желудок от спазмов, потому что рвотный рефлекс буквально ревет во всю мощь. В общем, самоощущения отвратные.
Так, что там у нас было по экстренной помощи лежачим больным? Извлечение, да помню. Перекрыл катетер на правой руке об кровать, аккуратно выдернул шланг подачи физраствора, судя по этикетке, и с огромным трудом поднял руку к лицу. Аккуратно ощупал, пытаясь понять, что за модель на мне. Но не понял, я такой не видел. Другой мир, другие модели, но смысл у всех одинаковый. Извлечение... Буэ.. Вот и славно. Маску на одеяло, и спать. Нужно будет помедитировать, как проснусь. Или сначала помедитировать? Да, пожалуй. Память мальчишки нужна как можно быстрее.
Я стал погружаться в транс, стараясь выловить как можно больше мелькающих картинок. Звуки старался выстраивать так, чтобы было понятно, о чем говорят, а не когда и кто. Многие связи повреждены. К примеру, мальчик слышит голос отца, он знает, что это именно его голос. А у меня таких связей нет. То есть я слышу, что кто-то говорит мужским голосом какую-то фразу, и все... Со временем накопилась статистика, и голос, назвающий меня “сынок” я запомнил. Но в остальном, жалкие обравки памяти, ассоциативных связей, всего того, что делает личность личностью, вот что мне досталось. Информацию я обработал, и на том закончил медитацию. Пора поспать нормально. Я расслабился и вырубился. Все равно у мозга стало не хватать энергии на обдумывание. Утром продолжу, наверное...
Проснулся я от того, что меня будили. Вот прям внаглую.
- Молодой человек, проснитесь, – проговорил мужской голос, и я тут же открыл глаза. Хм, моложавый, это слово полностью описывает доктора... На карточке написано, что его завут Токаши Саво. Какая-то французская фамилия, что ли? Надо бы выучить этот язык, как время будет.