— Это именно тупик, потому что тоталитаризма-то никто из художников не хочет.
— Но ведь из тупика надо выбираться. Даже предприниматели — одни готовятся отбыть на Запад. Те, кто особенно хищнически грабил в эти годы страну, даже собираются при этом сделать себе пластическую операцию, чтобы их не нашли и на Западе, есть такие.
— Неужели? Вот не знал.
— Да, есть. Но это все-таки поиск выхода. Но есть ли у жудожников, которые пошли с «реформаторами», какие-то планы творческого прорыва из тупика, куда-то вперед?
— Думаю, придется ждать, пока народится новая художественная интеллигенция. Та свое дело уже сделала. Сделала она много хорошего. Сегодня, в растерянности, она делает много нехорошего. Много нехорошего. Оставим ее в покое. Так она и запомнится в ее двойственности. А прорыва ее из тупика уже быть не может. Скажем честно: от них ждать уже ничего нельзя. Они уже состоялись: Ростропович, Майя Плисецкая, Эльдар Рязанов, Олег Ефремов, Олег Табаков, Михаил Александрович Ульянов. Все это были прекрасные деятели искусства. Мы от них получили много хорошего. Скажем же им спасибо, и пусть они ведут себя так, как им Бог на душу положит, как они считают нужным. Но ждать от них новых откровений нельзя. А осознать свое место в том процессе, который привел к катастрофе — это личное дело каждого, тут и совета никакого дать нельзя. И упрека никому я не могу бросить. И предположить ничего нельзя. Вот, сейчас возвращается в Россию Солженицын. С кем он будет — с народом или с этим правительством?
— Посмотрим.
— Да, посмотрим. А новая интеллигенция наверняка родится. Хотя сегодня указать пальцем и сказать «вот она!», нельзя.
1994г.
Язык, мера и логика
После окончания встречи мне удалось лично побеседовать с гостями.
— Какие вы видите выходы из сложившейся ситуации как экономист? — начал я первый разговор с Николаем Шмелевым.
— Мы достигли дна, и жизнь в России потихоньку налаживается. Президент Путин в экономике за два года не сделал ни одной ошибки. Ельцин их делал каждую неделю. Путин придерживает команду ленинградских либералов и не дает им идти путем ошибок. За полгода в страну пришло около 10 миллиардов долларов.
— Это иностранные инвестиции или свои?
— Свои, но они идут под маркой иностранных — с Кипра.
Вадим АРИСТОВ, «Российский Курьер», N 19, 2002 г.
Одной из главных причин нашего небывало глубокого и небывало продолжительного кризиса стало массовое поражение сознания, которое сильнее всего затронуло интеллигенцию, политиков и особенно работников сферы управления. Это поражение сознания выражается, в частности, в настойчивом уходе от фундаментальных вопросов. Уже во время перестройки подобное было странно видеть у образованных людей. Как будто и не существовало неясных фундаментальных вопросов, не было возможности даже поставить их на обсуждение.
Этот отказ интеллигенции от едва ли не первой своей функции сразу нанес обществу огромный урон. Особенно разрушительно принижение проблем в моменты кризисов, когда люди нуждаются в том, чтобы поставить и обсудить главные вопросы. Но «мыслители» именно к этим вопросам оказались глухи и равнодушны. Уже поэтому большинство умозаключений относительно наших общественных проблем приводило к ложным или малозначимым выводам. Эти выводы или представляли собой чисто идеологический продукт, вытекающий из веры в очередную доктрину, или были оторваны от реальности и служили лишь для манипуляции массовым сознанием.
Прежде всего, уход от фундаментальных вопросов выражался в отказе от определения понятий и их соподчинения. Это приводило к смешению ранга проблем, о которых шла речь. Причем, как правило, это смешение имело направленный характер — оно толкало сознание к принижению ранга проблем, представлению их как простого улучшения некоторой стороны жизни, очевидного и не сопряженного ни с каким риском. Проблемы бытия представлялись как проблемы быта.
Обыденным стало равнодушие к различию векторных и скалярных величин — вспомним эти школьные понятия. Вектор указывает и величину, и направление, а скаляр — только нейтральную меру. Приказ «залп из десяти орудий по противнику, азимут такой-то» задает вектор. А приказ «залп из десяти орудий куда угодно» — скалярную величину.
Россия имела трагическую историческую судьбу. Ее художественный образ — витязь на распутье. Каждый выбор пути на этих распутьях требовал усилий ума и сердца, предвидения и ответственности. Каждый был сопряжен с обязанностью различать, где добро, а где зло. В этом выборе возможны ошибки, ибо зло умеет маскироваться. Но если человек просто уходит от выбора, то зло его обязательно подтолкнет на гибельный путь.
В том типе мышления, что господствует в наше время, сама категория выбора исключена из рассуждений. Проблему выбора пути уже в конце 80-х годов подменили проблемой технического решения. Говорили не о том, «куда и зачем двигаться», а «каким транспортом» и «с какой скоростью». Нас смутно тревожил вопрос: «Справедливо ли это будет?» — а нам орали: «Это будет эффективно!»
В этом и различаются две категории разного ранга — выбор и решение. Хорошо ли бомбить Сербию? — проблема выбора. Какими ракетами бомбить и с каких военных баз? — проблема решения. Хорошо ли превращать землю в товар? — проблема выбора. Как лучше организовать «цивилизованный рынок земли»? — проблема решения. И мы пошли за этой дудочкой.
А вспомним, в каких понятиях объясняли крестьяне свое неприятие реформы Столыпина. Удивительные по нынешним временам дальновидность и здравый смысл. Вот как обосновал свое несогласие с Указом о начале реформы волостной сход Рыбацкой волости Петербургской губ. в мае 1907 г. в своем наказе в Госдуму:
«По мнению крестьян, этот закон Государственной Думой одобрен не будет, так как он клонится во вред неимущих и малоимущих крестьян. Мы видим, что всякий домохозяин может выделиться из общины и получить в свою собственность землю; мы же чувствуем, что таким образом обездоливается вся молодежь и все потомство теперешнего населения. Ведь земля принадлежит всей общине в ее целом не только теперешнему составу, но и детям и внукам.
Всей землей правила вся община и за таковую землю вся община платила подати, несла разного рода повинности и распоряжалась землею, убавляя от многоземельных и прибавляя малоземельным, и потому никто не может требовать себе выдела земли в частную собственность и потому наша волость этого допустить не может. Она не может допустить и мысли, чтобы малосемейные, но многоземельные крестьяне обогащались за счет многосемейных, но малоземельных крестьян… Государственная дума, мы думаем, не отменит общинного владения землей».
Этот довод, согласно которому земля есть достояние всего народа и ее купля-продажа нарушает права будущих поколений, в разных вариациях звучит во множестве наказов и приговоров крестьян. Насколько же мы сегодня стали глупее! Земля? Да хрен с ней, берите!
Понятно, что верхушка номенклатуры, сделавшая к концу 80-х годов свой выбор, не желала, чтобы общество этот выбор поняло и осмыслило, как это и полагается у камня на распутье. Напротив, нас гнали, торопили, не давали опомниться и задуматься, представляли дело так, будто никакого выбора и не существует, надо только успеть вскочить на подножку уходящего поезда. Их интерес понятен, а вот как мы даже не задумались о сути выбора?
Ведь не могли идеологи совсем скрыть, что речь идет о выборе пути, а не об «улучшении существующего». Академик Т.И.Заславская в 1989 г. сказала ясно: «Перестройка — это изменение типа траектории, по которой движется общество… Необходимость принципиального изменения траектории развития общества означает, что прежняя была ложной».
Здесь сказано, что простого человека ждет не улучшение каких-то сторон жизни («ускорение», «больше демократии»), а смена жизнеустройства, то есть всех устоев народного и личного бытия. Казалось бы, поставлена проблема выбора и будет сказано, в чем же «прежняя траектория была ложной» и куда поведет другая. Но нет, разговор велся и ведется на уровне мелочей бытового характера. Выезд за границу облегчить, вместо универсамов супермаркеты учредить. Ну, поручить, кому следует, создать несколько партий — Жириновского там, Явлинского, а то скучно без них.