— Если ты умный и храбрый, да еще так обожаешь свой народ, может, откроешь мне, кто тебя толкнул на такую подлость?
— Ты глупец, Ерназар! Ведь в «ага-бии» я был кадием! Я, а не ты!.. — У Фазыла от боли искры из глаз сыпались. — Ты не меня, ты себя пожалей, Алакоз! Не говори потом, что я тебя не предупреждал!
Неподалеку от «русской стены» Ерназар привязал Фазыла к одинокому турангилю и, не удержавшись, влепил ему пару увесистых пощечин.
10
Если народ покидает свою землю — земля теряет свое счастье, если народ лишается земли, то счастье теряет народ…
Вии торопились к «русской стене». Приказ Ерназара встревожил их своей внезапностью. Они недоумевали-гадали, отчего да почему…
Заброшенный шалаш с появлением людей ожил. Самые быстрые и ловкие притащили в шалаш с берега мягкой травы — устойчивая к осенним холодам, она не потеряла шелковистости и красок, — набросали ее на пол, и пол вмиг превратился в ковер, сотканный самой природой. Бии располагались основательно, с удобствами, кое-кто подпихивал под себя конские попоны.
Когда почти все собрались, Ерназар велел Генжемурату расстелить дастархан. Дождавшись, когда бии утихнут, Ерназар сказал:
— Уважаемые бии! Мы сделали с вами поистине великое дело! Все вы одобрили и подписали «Клятву шестидесяти биев». Теперь нас ждет дело не менее важное. Считаю, что его будет лучше всего провести здесь, подальше от лишних глаз и ушей. Настало время выбрать хана!
Когда нужно было принять важное решение — и еще неизвестно, кому оно принесет пользу, а кому вред! — всегда наступала тишина. Но обычно она и быстро нарушалась. Находился какой-нибудь нетерпеливый и высказывался… загорались и остальные, начинали обсуждать, спорить, а то и ссориться… Сейчас такого нетерпеливого человека не находилось. Казалось, не только бии окаменели, лишились дара речи, но и сама жизнь на земле остановилась.
Каждый ждал-выжидал, внутренне трепеща от волнения и надежды: вдруг кто-нибудь назовет его, его славное и достойное имя!.. Ерназар тоже хранил молчание.
Те, кто прибывал с опозданием, загипнотизированные мертвой тишиной и молчанием, повисшим в воздухе напряжением, робко усаживались и замирали.
Снаружи доносилось пение птиц; оно казалось оглушительным в этой тишине, в этом безмолвии; над дастарханом кружились, порхали бабочки; осмелев, они садились на головы неподвижных окаменевших людей.
Ерназар зорко наблюдал за лицами биев; на них отражались потрясение и растерянность, ожидание и надежда, призыв, мольба: «Вот он я — готовый хан!» Ему становилось ясно: ни один из них не назовет имени другого, даже самого близкого человека, ни один!.. Зависть, ревность, тщеславие воспламенялись, разгорались в их душах все сильнее, все неодолимее… Кого же назвать, кого среди них выбрать — достойного быть первым ханом в первом Каракалпакском ханстве? Кого? События заставляют спешить, подгоняют! Ерназар еще не успел пропустить через сито собственного разума каждого из шестидесяти… Аскар-бий, Саипназар, Ерназар-младший, Генжемурат, Артык, Мамыт, Рахманбер-ды… У каждого свои недостатки и слабости. Один чересчур стар, другой чересчур молод; третий — слабоволен, четвертый — непостоянен… Этот умен, но не рассудителен, слишком горяч и упрям; тот волевой и решительный, но очень тороплив, неспелые плоды норовит выдать за созревшие. Этот — разиня, этот — ненадежен… Никто из них не справится с такой ношей, не поднимет ее к этой проклятой богом стране!.. Вон, уже готовы грести золу к себе, готовы испечь на ней лепешку для себя!.. Хан обязан заботиться прежде всего о других. «Конечно, я бы справился, но себя предлагать неудобно. Как же быть? Кого предложить?» Ерназар пытался вспомнить тех, кого здесь не было, — и знатных, и безвестных, но достойных… Может быть, Бер-дах? Многие ханы и шахи были поэтами, но эти люди Бердаха не одобрят!.. Тенел? Он из семьи бедняков, он бы завоевал расположение многих людей, его народ поддержал бы хотя бы потому, что он потомок бедняков… Он далеко-далече! И слишком молод… Эти ни за что не согласятся!.. Взгляд Ерназара остановился на Зарлыке… Зарлык-туре! Да, он самый подходящий! Вот он, кто годится и достоин! Умный, все схватывает на лету; намерения наши, замыслы не расходятся; мои приказы выполняет с быстротой пули, мои слова доносит до людей так, что зажигает их!.. Но справедливо ли предлагать Зарлыка потому только, что он думает, как я? Нет, нет, не потому только! Зарлык сам по себе достойный человек… Дело может упереться в то, что он казах, а не каракалпак! Не разбредутся люди, не разъединятся, не рассеются оттого, что первым ханом Каракалпакского ханства станет человек другой национальности? Другого рода-племени! Хотя постой, постой, Ерназар, ведь в этом есть и благо — он ко всем нашим родам будет относиться одинаково, никто из каракалпаков в случае чего не сможет упрекнуть его в пристрастиях к своему роду… Еще один плюс — казахи из рода самого Зарлыка станут нашими друзьями, нашими союзниками… К тому же издревле повелось — ханами становятся люди знатного рода, а Зарлык потомок Чингисхана, недаром же он — туре! «Если я все это изложу, может, на этом и сойдутся, остановятся?..»