Однажды, когда Ерназар был совсем молодым джигитом, его одолел в поединке на тое опытный борец. От стыда и обиды он укрылся в доме и несколько дней провалялся в постели, уставившись в одну точку. Мать ждала, ждала, выжидала, когда душевная рана его заживет и он успокоится, а потом велела ему подняться и идти рыть землю. Ерназар привык беспрекословно подчиняться матери. Две недели, день за днем, он копал котлован. Кумар-аналык потом пустила в него воду, так в ауле появился рукотворный водоем. Вокруг посадили деревья, приспособили его для живой рыбы. Ерназар и его односельчане ловили ее в море, а потом запускали в водоем…
Ерназар послушно побрел вслед за матерью. Взглянул на водоем и обмер: воды в нем не было, на дне лежала мертвая рыба.
— Кто же мог учинить такое? — в ужасе спросил он.
— Я!.. Ты обращал когда-нибудь внимание, что здесь кроме рыбы и лягушек полным-полно.
— Мама, ты что, решила избавиться от лягушек?
— А теперь пусти воду!
Ерназар в недоумении открыл воду маленького арыка. Она полилась в водоем с веселым плеском, и вслед за ней туда со всех сторон начали прыгать лягушки. Дохлая рыба всплывала на поверхность воды, белея брюшками.
— Что ты думаешь об этом? Понял?
— Кажется, начинаю понимать, мама! Одно неумное действие — и погибла вся рыба, спаслись только лягушки… Пустили воду — лягушки тут как тут, а рыбу уже не вернешь!
— В жизни все точно так же! Неосторожное слово, глупый приказ — и ты окажешься один, без верных друзей! — Кумар-аналык надолго замолкла, давая сыну время поразмыслить. — И еще совет. Он пригодится тебе в жизни, сынок! Три вещи унижают человека: ложь, разврат и жадность. Остерегайся их! — Кумар-аналык лукаво прищурилась. — Без причины бранить жену тоже остерегайся!
— Хорошо, мама! Все запомню! — Ерназар потеребил усы. — Я давно хочу тебя спросить… Народ деда Айдоса вел за собой или сам шел за ним?
Кумар-аналык встрепенулась от радости: она вырастила умного, могучего не одним лишь телом, но и разумом сына!
— Ерназарджан, человек постигает цену трех вещей, лишь потеряв их. Во-первых — здоровья, во-вторых — молодости, в-третьих — мудрого, умного предводителя. По-моему, люди еще не оценили Айдос-бия, не воздали ему должного. Даже теперь… Он потерпел поражение, потому что голова и руки его действовали несогласованно… Но как ты додумался до эдакого вопроса?
— Это не я, мама. У подножия Каратау я повстречал одного русского человека, он ученый. Это он задал мне такой вопрос, когда я рассказал ему о восстании…
Твой отец мечтал увидеть страну русских. Когда ты родился, он раздобыл где-то русскую колыбель; бывало, кладет тебя в нее, а сам приговаривает: «Ох-хо, моему сыну тесно стало в материнской колыбели!» Теперь-то я поняла, что он вкладывал в эти слова… Я не забыла, о чем ты меня спросил, — кто кого вел в борьбе, — но вот как ответить тебе, не знаю.
— Что же предпринять теперь? Как действовать, посоветуй мне, мама! У меня бродят в голове разные мысли… мечты меня одолевают о будущем, но…
— Надо стреножить мысли и мечты! Пусть они зреют. Запомни вот что: у человека есть три спутника в жизни. Первый спутник — друг, второй — враг, третий — соглядатай. От того, каких спутников у тебя будет больше, зависит — осуществишь ты свои мечты или нет. И знай — я никогда не сниму с тебя долг, главный долг всей твоей жизни! Вновь поднять знамя Маман-бия, повести за собой каракалпаков!
Ерназар склонил перед матерью голову.
— Если верить тому, что я услышал, в мире очень неспокойно, мама! Повсюду народ волнуется, повсюду бунтует против ханов и своих господ. В России — тоже.
— Услышал — еще не означает, что узнал; а узнал — это еще не означает, что видел своими глазами… Я это к тому, что сколько людей, столько глаз, столько суждений!
— По-моему, будет полезно отправиться в страну русских!
— Незабвенный наш Маман-бий, передают люди, сначала хорошенько узнал родную степь, только после этого отправился в чужеземные края.
— Я понял, мам!..
Ночью Ерназар долго не мог сомкнуть глаз; он перебирал в уме разговор с матерью, искал ответы на вопросы, что задавал матери. Незаметно мысли его перешли на Рабийби; они ужалили его, как пчелы. Ерназар ворошил в памяти их ссоры, размолвки, что случались между ними. Нет, нет, пришел он к выводу, жена ему верна, она не способна на обман и измену. Нет, не способна! Успокоенный, Ерназар не заметил, как сон сморил его.
Проснувшись с первыми криками петухов, Ерназар услышал, что мать с кем-то разговаривает за юртой.
«Почему это ты не обучаешь ребятишек по-каракалпакски, — допытывался он у муллы, — почему мы не можем начало молитвы, хотя бы самое начало, произносить на нашем языке?»- Это разглагольствовал Шон-кы. — Мулла разобиделся, заартачился, ну, Ерназар-ага погорячился и влепил ему затрещину. А рука у него, сами знаете, тяжелая…