— Я попросила вашего сына, чтоб он привез мне из Хивы браслет и кольцо… работы ханского ювелира!..
— Значит, привезет, душа моя, непременно привезет! Слыхала небось поговорку: блеск трону придает хан, блеск жене придает — муж. Будет у тебя красивое кольцо и красивый браслет! Ты у нас счастливая невестка!
— Свекровушка, правда — я принесла в ваш дом счастье?
— Да, душа моя, но почему ты так часто об этом спрашиваешь?
Гулзиба рванулась было уйти, скрыться, но остановилась: вдруг кто-нибудь наблюдает за ней и решит еще, что она подслушивает? Она робко приоткрыла камышовую дверь.
Кумар-аналык возилась с посудой, около нее сидел Хожаназар и пил молоко из расписной деревянной миски. Гулзиба была так смущена, не смела поднять от земли глаза и потому не заметила сразу Рабийби — та лежала в глубине юрты и кормила грудью ребенка. Кумар-аналык воззрилась на Гулзибу с удивлением: еще совсем недавно была девчушка, а теперь вон какая красавица! Она приветливо улыбнулась гостье и постелила ей одеяльце. Девушка, не ожидавшая такого почета, смешалась еще больше. Она опустилась на самый краешек одеяльца и только тут приметила Рабийби. «Верно предсказала мне гадалка! Лежит среди дня, — значит, больна!»- обрадовалась Гулзиба, но тут же страшно испугалась, как бы они не догадались о недобрых ее мыслях…
— Располагайся поудобнее, доченька, сейчас я чай вскипячу!
Рабийби окинула Гулзибу придирчивым, оценивающим взглядом. Бледное лицо Рабийби исказила едва приметная, недовольная гримаска. Она всегда переживала в душе, что чересчур сухопара, что бедра у нее поджарые, а руки и ноги тонкие. Ревнивый ее взор сразу все схватил — гибкую, молодую стать, нежность тела, белое, что молоко со сливками, лицо, огромные блестящие глаза с длинными ресницами… Молодуху передернуло:
— Эй, девка, ты чего расселась? Чем заставлять старуху хлопотать, сама вскипяти чай! И пей сколько влезет!
Гулзиба поднялась и принесла снаружи вязанку аккуратно наколотых дров.
Когда огонь вовсю полыхал и чайник весело посвистывал, в юрту бочком вошел Маулен-желтый. Его лицо выражало тревогу. Кумар-аналык пристально посмотрела на него, но вопросов задавать не стала. Знала: Маулен долго молчать не может, сам все выложит.
— Сноха, я таким уж уродился, не умею хитрить, — начал он прямо с порога. — Я пришел с одной дурной вестью и с одной просьбой.
— Дурную весть разделим с тобой, просьбу постараемся выполнить.
— Под нажимом Аскар-бия судья Фазыл начал собирать джигитов-агабийцев, чтобы выступить против русского царя… Я поспешил к вам. Может, мне тоже пойти на войну против русских, а? Может, Ерназара пригласили в Хиву, чтобы поставить во главе войска? Или дать какую-нибудь большую должность?.. Если его возвысят, пусть он меня не забудет!
Кумар-аналык рассмеялась.
— Не смейся, мать, — заныл Маулен, — пойми меня хоть ты! Войди в мое положение! Мне-то чины не нужны, а вот родственникам моим… никакого ко мне нет уважения с их стороны! А так, глядишь, стал бы я пле-точником — и мне почет! Уж я бы старался, из кожи вон лез, себя не щадил!
— Вот вернется Ерназар, у него и проси должность! — отрезала Кумар-аналык, а про себя подумала: «Напрасно я сержусь! Что возьмешь с этакого пустомели! Его всерьез и принимать-то нельзя!»
Маулен-желтый рассыпался в благодарностях и задом выбрался из юрты.
Кумар-аналык встревожила весть о злонамеренной проделке Аскар-бия, однако успокоила надежда: «Вернется из Хивы сынок, получив от хана главное бийство, отменит глупый приказ… Если он и поднимет своих джигитов, то уж против другой стороны… когда для этого настанет час».
— Свекровь, а может, верно люди говорят, может, ваш сын вернется из Хивы самым главным бием? — будто прочитала ее мысли Рабийби. — Вчера я ходила по воду, встретила Мамыт-бия, он зол на Ерназара, ох зол! Говорит: «Твой муж сильный, но глупый, надменный верблюд, ищет себе рога, а потеряет голову». Каков, а? Я ему в ответ: «Поглядим, как ты запоешь вскоре! Он такую должность получит, что тебя рядом не посадит!»
— Молодец! — похвалила Кумар-аналык, но ее покоробило, что невестка ведет при посторонних неумные речи. — Гулзиба, скажи, что привело тебя к нам?
— Мы с братишкой хотели бы перебраться в ваш аул, совсем перебраться. Что вы мне посоветуете, мать?
Кумар-аналык не успела ответить — в двери показался Сержанбай. Это привело Кумар-аналык в смятение. Она и припомнить бы не смогла, когда старый бай последний раз переступал ее порог. Уж не с бедой ли какой пожаловал?.. Нет, непохоже вроде, вон как резво семенит к одеяльцу, на почетное место!.. Да, крепко его согнули годы, спина — что серп!..