— Но ага-бий Ерназар против этой войны! — возвысил голос Артык.
— Ерназар изменник! — взревел Фазыл. — Он отказывается от войны против русских по злому умыслу! Он хочет, чтобы мы стали рабами русского царя!
«Как, однако, заговорил, а? Сыну никогда не отваживался перечить, все поддакивал», — подумала Кумар-аналык.
Из толпы вынырнул красивый джигит и, желая привлечь к себе внимание, подняв шапку, замахал ею.
— Как быть тем, у кого нет лошади? Если Аскар-бий даст мне коня, я постою и за ислам, и за хана!
— Этого добра, лошадей, у нашего великого хана хватит на всех! — прихвастнул толстый хивинец.
Кумар-аналык теребила в похолодевших руках поводья: «Почему же никто не осмеливается выступить в поддержку Ерназара?»
— Люди! — раздался в этот момент властный, громкий голос Зарлыка. — Воевать против русских — это безумие! Зачем приносить бессмысленные жертвы? Нас уничтожат всех до единого! Мы ослабим наши силы, силы «ага-бия», оборвется наша связь с народом!
Толпа заволновалась, загудела, и тут к ней обратилась Кумар-аналык:
— Дети мои! Верно говорит Зарлыкджан! Не закрывайте ворота, ведущие к народу! Не забывайте: у того, кто служит чужому хану, ногти тупеют, как на камне сточенные! Подумайте, дети мои!
Гонец грубо ткнул плеткой в бок Аскар-бию:
— Женщина без мужа — что лодка без весел, останови ее! Заткни ее поганый рот!
— Э-э, не те вы речи держите, Кумар, не те! Уж нам-то известно: те, кто служит хану, пребывают в довольстве и сытости! — закричал степняк в рваной одежде. — Нам, бедноте, тоже хочется попробовать иной жизни, поесть досыта!
— Верно, верно! До каких пор нам маяться, крошки во рту лишней не иметь! — поддержали степняка несколько человек.
— Уберите отсюда Кумар! — прошептал Аскар-бий своим приближенным.
Два джигита двинулись к Кумар-аналык. Толпа зароптала — сначала робко, потом все более громко и грозно, в ней началось движение, не предвещавшее ханским нукерам ничего хорошего. Люди мешали страже приблизиться к ней. Пока стража пробиралась сквозь людскую стену, Кумар-аналык и Зарлык вскочили на коней и понеслись к ближнему холму. Ханские нукеры бросились следом, но вскоре попридержали коней: из-за холма появились всадники, они взяли беглецов в кольцо и скрылись в северном направлении, там, где были казахские степи.
Опасаясь гнева толпы, есаул хана принялся увещевать:
— Мусульмане! Хан щедро вознаградит тех, кто верен ему.
— Джигиты, не верьте! — крикнул Генжемурат. Он оказался в середине толпы. — Его слова лживы! Не предадим Ерназара! Это большой грех — предательство!
— Слушайте мои приказы, я командую, когда нет Ерназара! — Фазыл ожег коня нагайкой, очутился рядом с Генжемуратом, дважды стеганул и его.
Генжемурат расшвыривал нукеров, но они лезли и лезли на него: вырвали поводья, стащили с коня. Генжемурат грозил Фазылу кулаками, посылая ему проклятья.
Фазыл подъехал к ханскому есаулу:
— Не успокоюсь, пока не заткну глотку этому прихвостню Ерназара!..
— Вы истинный сын ислама и хивинского хана! Хвала вам!
6
Казалось бы: когда небо скрыто от тебя, что из того, что оно бескрайнее и широкое?.. Когда солнце не светит тебе, что из того, что оно в урочный час восходит и заходит?
Выросший на приволье, в безбрежной степи, Ерназар только теперь, впервые в жизни, постиг, как прекрасна синяя бездонность неба, распростертого над головой. Какое счастье каждый день видеть солнце! По утрам оно золотым огнем поднимается из-за горизонта, вечерами ускользает, ныряет в море, зажигая его то багровым, то светлым пламенем.
Небо в зиндане — величиной с кулак, едва голубеет наверху в маленькой круглой дыре. Ерназар потерял счет дням и ночам. Время будто остановилось, он в полном одиночестве. Ни одна душа, похоже, не интересуется им. Напоминает о том, что где-то все-таки есть люди, есть движение, есть жизнь, лишь стражник. Трижды в день приносит он Ерназару хлеб и воду, пять раз сообщает, что наступило время намаза.
Стражник привык к Ерназару, стал перекидываться с ним словом-другим. Желая приободрить Ерназара, он как-то шепнул ему украдкой:
— Не горюй, раб божий! Утешайся тем, что этот зиндан не для тех, кого приговаривают к смерти! Авось останешься в живых…
День бежал за днем. Ерназар начал отчаиваться, терять надежду выбраться когда-нибудь из этого сырого каменного колодца.
Однажды открылась дверь и ему велели следовать за охраной.