— Мой великий военачальник, вы ко мне расположены, поэтому приписываете мне милостиво подвиги…
— Я говорю правду. Помните, мы обращались за помощью в Герат, к инглисам? Они пренебрегли «маленьким хивинским ханством» в какой-то там дикой степи! Отказали нам. Потом, видно, спохватились и направили к хану своих посланцев. Одновременно с ними прибыли и послы персидского шаха. Однако хан заставил всех их ждать! В первую очередь он принял русского посла, хотя тот добрался до Хивы последним. Я сегодня присутствовал на этой церемонии! Очень она была торжественная!
— Это событие, должно быть, занесут в летопись хивинского ханства! — Ерназар повторил то, что когда-то слышал от Грушина, мечтавшего о будущих дружественных отношениях России и Хивы.
— Наш великий хан собственными устами назвал эту встречу важной. Правда, не по всем вопросам удалось договориться с русскими… Русский посол выдвинул немыслимые требования. Он потребовал отменить у нас в ханстве рабство, настаивал на том, чтобы хан запретил фирманом использовать русских пленных как невольников. Еще русский поставил нам условие: ограничить влияние Хивы на кочевые народы, которые признали себя подданными Российской империи, а также дать русским купцам свободу торговли на нашей территории, снизить пошлины и, кроме того, требовал не препятствовать иноземным купцам, которые через Хорезм едут в Россию. Русский царь пожелал еще, чтобы мы передавали ему смутьянов и бунтовщиков, которые бегут к нам, спасаясь от его кары…
— Да-а-а, русские предъявляют очень большие требования…
— Э-э-э, еще бы! У могущественного государства и условия всегда жесткие! Царь привык диктовать да повелевать… У меня аж в сердце похолодело, когда посол заговорил о границах. Не убоявшись присутствия нашего великого хана, он заявил: если кто-либо из хивинцев приблизится к берегам Сырдарьи, к Эмбе или к пескам Барсук и попытается причинить ущерб или притеснить казахов, которые находятся под покровительством русского царя, тот будет убит на месте без предупреждения… Пригрозил — пусть ваши муллы, посланные к казахам, башкирам и татарам, не ждут от нас снисхождения и пощады, если станут натравливать эти народы друг на друга, распространять враждебные для русских слухи. Это, дважды сказал он, вызовет осложнения в отношениях между нашими странами… Хан, с одобрения своих советников, не принял требований русского посла, но они все же договорились о мире и ненападении друг на друга.
Ерназару не терпелось задать вопрос: не шла ли речь о каракалпаках? Не обещал ли им посол покровительство и защиту? Но осторожность взяла верх, и он лишь обронил:
— Соглашение о мире — это великое дело.
— Всех удивило еще одно обстоятельство. Его толкуют теперь и так и эдак. Русский знал, что посол из Персии прибыл в Хиву вместе с инглисами. Однако, несмотря на это, он счел необходимым замолвить слово и за иранцев, которые находятся у нас в плену.
«Русский проявляет заботу о далекой Персии, она находится во-о-он где! А мы — соседи, граничим друг с другом!.. Стало быть, он может попросить хана и о нас, каракалпаках: не надо, мол, притеснять этот народ! Если бы я мог встретиться с русским послом и потолковать с ним!..»- пронеслось у Ерназара в голове.
— Я не зря предлагаю вам завтра быть свободным от учений, отдохнуть… — донесся до него голос Мах-муднияза. — Зачем скрывать, мне известно, что ваша мать не раз клала вас в русскую колыбель. Не наведаться ли вам к русскому послу?
Ерназар снова насторожился. Он молчал, будто Махмуднияз ничего такого и не произнес. Тот подождал, подождал, затем решительно добавил:
— Вам надо подкараулить главного визиря и будто случайно столкнуться с ним во дворце. И шепнуть ему: «Главный военачальник нарочно затягивает набег на Бухару, который подготовил Махмуднияз!»
— Это не так легко — встретить во дворце главного визиря! Дворец кишит соглядатаями и стражей!..
— Постарайтесь… Считайте меня вашим другом! Другом вашей страны. Если у вас есть близкие люди в Хиве, не стесняйтесь, я окажу им поддержку и помощь. Помните джигита по имени Абдурахман? Он еще пытался освободить Грушина из зиндана… Абдурахман остался цел и невредим. Передайте ему при случае: если будет мне служить, не пожалеет…