— Всякое дерево, Фазылджан, принадлежит земле, на которой растет. Вот так-то! Человек подобен дереву… Я все запомнил! Первым делом пришли ко мне твоего родственника Касыма. Если он такой же, как ты, то есть умный, ловкий, сметливый и умеет держать язык за зубами, я помогу ему! Сделаю его царем одной большой дороги! — осклабился ишан многозначительно.
— Он будет вашим наипреданнейшим рабом! Да и я, признаться, не люблю оставаться в долгу.
Лишь только Фазыл как кошка выскользнул из двери, как уж в юрту проскользнул Сержанбай.
— Ха, кого я вижу! Умница Сержанбай ко мне пожаловал! — принялся подтрунивать над ним ишан. — Ну, как твоя супружеская жизнь? Ты одерживаешь верх? Или молоденькая жена одолевает тебя в изнурительном поединке?
Истратив огромные деньги, Сержанбай вызволил Гулзибу из рук хивинских палачей и сделал своей женой. При одном упоминании о ней он просиял:
— Святой ишан, молодость есть молодость! Ишан загоготал как жеребец, но внезапно резко оборвал смех.
— Станьте оба суфи! Это обуздает вашу плоть, примирит с воздержанием…
Сержанбай. который и пожаловал-то к ишану, чтобы посоветоваться, получить помощь в этом тонком, щекотливом деле, обрадовался. Он поднялся с места, поклонился до земли, опять сел.
— Таксыр, вы отгадали мое желание и мои затруднения… За это я готов носить ваши калоши не в руках, а в зубах. Пусть первым залогом того, что я буду достойным суфи, станет корова, которую я привязал в вашем загоне…
— Пусть аллах воздаст тебе за добро добром… Я же постараюсь умерить плотский аппетит твоей женушки А теперь не мешкая возвращайся домой.
— Почему?
— Э-з-э, как почему? Разве тебе неизвестно, что молодая женщина, пребывая долго без мужа, обязательно возжаждет мужчину…
Сержанбай вскочил на ноги, как молодой джигит. Укутавшись в длинный халат, ишан вышел из юрты вместе с ним. Неподалеку он увидел Саипназара, Ерназара-младшего, Мадреима и Фазыла.
— Хо-о-о! Вам выпало счастье созерцать самого великого ишана! — просюсюкал стоявший на посту суфи.
Ишан спросил у него сурово:
— Почему эти уважаемые люди до сих пор не в моей юрте? Как ты смел их задерживать?
— Наш великий ишан, у нас есть желание получить ваш совет! — кланяясь, произнес Саипназар. Он уже однажды был принят ишаном и удостоился его благословения.
— Заходите, заходите! — приветливо пригласил ишан и, завидя вдали Мамыта, распорядился, чтобы суфи и его провел в юрту для гостей. — Я сейчас закончу неотложные дела, и мы побеседуем.
Долго пришлось посетителям ждать ишана. Когда терпение их уже готово было лопнуть, он вошел к ним со смиренным видом, перебирая четки в руках…
— С чем пожаловали, добрые люди? Все ли у вас благополучно?
— Наш обожаемый ишан! Сколько бы на дню ни являлись мы сюда, чтобы лицезреть вас и приветствовать, все равно для нас это будет недостаточно… Однако и на этот раз мы осмелились явиться к вам вот из-за этого молодого джигита! — Саипназар ткнул пальцем в сторону Ерназара-младшего.
— Простите, если мы не вовремя, наш ишан! — Ерназар-младший склонился покорно и почтительно.
Перебирая четки, ишан хранил строгое молчание.
— Наш обожаемый ишан! — снова вылез вперед Саипназар. — Как, по-вашему, можно расценить поведение Алакоза? Сердцем он жаждет одного, а делает другое. Спит и видит — отдать каракалпаков под русское владычество, а сам служит нукером у хивинского хана…
Опустив голову, ишан пребывал в глубокой задумчивости. Потом чалма его слегка колыхнулась, колыхнулась еще раз, и все увидели, что ишан зашелся от смеха.
— В одном предании сказано: если у человека нет мозгов, то кости его — после смерти — обладают свойством не разрушаться пятьсот лет… И мы, бывает, транжирим попусту мозги, сокращая себе тем самым жизнь, но зато увековечивая свои пустые кости… — произнес ишан загадочно и, подняв голову, по-отечески взглянул на Ерназара-младшего. — На все воля божья! Зачем обрекать себя на тревоги, напрасно изводить себя тяжелыми думами?
— Мой великий ишан, я мечтаю хоть что-нибудь узнать о ханском дворце! Какой он! Правду ли говорят, что он весь из золота?.. Или еще… Слышали мы, будто сейчас в Хиве находится русский посол, который проявляет заботу об иранских пленниках. К чему бы это? — Ерназар-младший задавал вопросы свободно, будто обращался не к ишану вовсе, а просто к человеку, старшему по возрасту.
— Мой великий ишан, я тоже хочу выяснить кое-что, — вставил словечко Мадреим. — Как-то на «ага-бии» Ерназар Алакоз заявил: «Только сильный человек, ни от кого не зависимый, имеет право говорить от имени слабых!» Что бы это значило?..