— Погоди-ка, — сказал он, когда она тоже придвинулась к краю постели и сделала попытку подняться. Он поймал ее за запястье и снова притянул к себе и внимательно вгляделся. Хотя в комнате было темно, а окна были занавешены тяжелыми шторами, у Линни появилось ощущение, будто ее выставили нагой перед целым светом.
— Мне нужно… выйти… — она не решалась продолжить, испытывая естественное смущение. Впрочем, он и так должен был это понимать — без слов. К ее большому облегчению, он выпустил ее руку и предоставил свободу действий.
— Потом сразу же возвращайся в постель. Я хочу продолжить наши игры.
Она повернула голову, взглянула на него через плечо.
— Продолжить наши игры? Но… но… но скоро наступит рассвет, — прошептала она.
Экстон скривил губы в ухмылке.
— При свете дня любовные игры возбуждают еще более. К тому же у меня будет возможность как следует рассмотреть прекрасное тело моей женушки.
Линии наконец удалось соскользнуть с огромной кровати, и она потянулась за рубашкой.
— Мне почему-то казалось, что ты уже получил вполне достаточно…
— Настоящему мужчине всегда не хватает… этого, — сказал он, передразнивая Линни. — Особенно в том случае, если у него такая хорошенькая жена, как ты. У тебя, женушка, чрезвычайно соблазнительные формы, мягкая кожа и полные груди. Волосы твои подобны шелку, а уж темперамент… Хотя ты еще вчера была девицей, смело можно сказать, что натура ты чрезвычайно страстная, чего я совершенно не ожидал от отпрыска рода де Валькуров. Его слова неожиданно встретили отклик во всем ее существе: тело словно расцветало от его похвал. Но стоило Экстону упомянуть о ее семье, как на Линни будто повеяло холодом и все добрые чувства в ее душе угасли. «Никто другой из де Валькуров не склонил бы по собственной воле головы перед Экстоном. А уж Беатрис наверняка отвергла бы с негодованием его греховные притязания», — подумала Линни. Но ведь она-то не Беатрис, а всего лишь ее сестра, над которой тяготеет проклятие. Так сказать, паршивая овца в стаде. Но при всем том, если бы она знала, что с такой страстью отзовется на ласки де ла Мансе, то вряд ли решилась бы сделать родственникам такое невероятное предложение. Впрочем, идти на попятный уже было поздно.
— У меня есть и другие обязанности, которые требуют моего неустанного внимания, — выдавила она из себя, просовывая голову в ворот сорочки.
— Твоя главная обязанность — следовать моим желаниям и исполнять мои прихоти, — последовал ответ.
— Но… кто-то ведь должен приглядывать за кухней.
— С этим отлично справится твоя бабка.
— Но… как же быть с братом? Я должна менять ему повязки. — Ее завораживали немигающий взгляд Экстона н его большое мускулистое тело. И в особенности — то громадное орудие, которое находилось у него между ног. Нет, орудие, а оружие, мысленно поправила она себя, вспоминая события предыдущей ночи. И слово «жалкое» к нему никак не подходило, поскольку Экстон продемонстрировал свои великолепные боевые качества всего несколько ми назад.
Когда она наконец осознала, куда устремлен ее взгляд вспыхнула и быстро перевела глаза на лицо мужа. Тот понимающе улыбнулся. Казалось, он совершенно точно знал о чем она думала.
— Так что же? — нетерпеливо спросила Линии, спеша переменить тему разговора. — Мне можно навестить брата?
Экстон с минуту молчал, но потом, к большому ее удивлению, утвердительно кивнул.
— Иди, только поскорее возвращайся. Мне необходимо насытить свою страсть после того, как я утолю голод в обеденном зале.
Горячий румянец залил Линни грудь, лицо и даже уши, но она продолжала гнуть свою линию. Уж если он так ее хочет, то, возможно, пойдет ей навстречу и вызволит Мейнарда из караулки?
— Экстон, не сочти мою просьбу чересчур смелой ? сказала она, стараясь облечь свои слова в почтительную форму, чтобы польстить мужу, — но я хотела бы, что бы Мейнарду отвели более подобающие его положению покои. Улыбка мигом слетела с губ Экстона.
— Если караулка для него недостаточно хороша, вели перенести его в амбар, — холодно бросил он.
— Но я прошу тебя, — взмолилась Линни, протягивая к нему руки. — Мейнарда нужно перенести в чистое, удобное помещение, чтобы его раны побыстрее зажили.
Экстон уселся на постели и спустил ноги на пол. Судя по всему, собственная нагота ничуть его не смущала.
— Если хочешь убедить меня в чем-то, приводи доводы повесомей. С какой стати меня должны волновать его раны? По мне, уж лучше бы он умер.
Заметив на ее лице выражение ужаса, он улыбнулся ей уголками губ.
— Успокойся, Беатрис, в мои планы вовсе не входит убивать Мейнарда. Задумай я такое, твой брат давно бы отдал богу душу.
Линни перевела дух. За одно это стоит возблагодарить господа. Тем не менее брата выручать надо. Как это сказал Экстон — «приводи доводы повесомей»? Интересно, что бы на ее месте придумала Беатрис? Линни постаралась придать лицу умильное выражение. — Я благодарю тебя от всего сердца за то, что ты позволил ему жить, — с неискренней горячностью сказала она. — Если ты исполнишь мою просьбу, обещаю тебе быть хорошей и заботливой женой.
— Ты, между прочим, уже обещала мне это. Перед богом, церковью и всеми жителями Мейденстона.
Линни пришлось прикусить язычок, чтобы не сказать Экстону в ответ что-нибудь язвительное. Она сделала шажок по направлению к нему и, молитвенно сложив руки, возобновила попытку:
— Прошу тебя… дорогой муж, не отказывай мне. Пусть это будет твоим свадебным подарком. — Она сказала это, повинуясь интуиции, хотя и понимала, что ее шансы на успех ничтожны.
— Свадебным подарком? — задумчиво повторил Экстон и уставился на нее своим немигающим взглядом рептилии. Потом улыбнулся: — Ты заговорила об этом, и я вспомнил, что у меня есть для тебя свадебный подарок. Подойди-ка… Линии замерла. Свадебный подарок? От Экстона? Наверняка это какая-нибудь грубая мужская шутка… что-нибудь связанное с его «оружием»…
К ее удивлению, он нагнулся, подобрал с пола свою парадную тунику и повторил:
— Подойди, прошу тебя.
В руке у него появился небольшой бархатный мешочек Линни послушно направилась к мужу, хотя продолжала опасаться подвоха с его стороны. Но ничего подобного не произошло. Он развязал мешочек и вытряхнул на ладонь изящное золотое ожерелье.
Вещь была на диво хороша. Даже в полутемной комнате Линни сумела оценить работу ювелира. Опытная рука мастера укрепила между звеньями цепочки фигурные розетки с кроваво-красными драгоценными камнями. И эта красота предназначалась ей — невероятно! У Линни никогда не было собственных украшений, но даже в шкатулке у Беатрис не имелось ничего подобного.
Линни перевела взгляд с красивой безделушки на лицо Экстона.
— Как красиво!
— Согласен. — Глаза мужа весело блеснули. — Ну-ка подбери подол.
— Что! — Глаза Линни едва не выкатились от удивления из орбит, но потом налились яростью. — Да как ты… Как ты смеешь предлагать мне такое?! Я не шлюха и не зарабатываю себе на побрякушки подобным образом! Теперь понятно, как люди вроде тебя добиваются женской благосклонности. И даже благосклонности жен!
К ужасу Линни, Экстон разразился хохотом. Но его еще больше разозлил девушку.
— Ты — законченный негодяй! Этому, что ли, тебя учил в детстве твой отец? Он что, и с твоей матерью так обращался?
Слова Линни в одно мгновение уничтожили веселое строение Экстона. Но ее не слишком обрадовало преобразившееся лицо мужа.
— Я отучу тебя, женщина, говорить подобные гадости. Не смей больше в моем присутствии дурно отзываться моих родичах, а не то я вырву твой поганый язык!
Экстон уставился на Линни свинцовым взглядом.
— Я же сказал тебе, подними подол. Живо! Поскольку она не подчинилась — не потому, что продолжала испытывать его терпение, а просто не могла пошевелиться от ужаса, — Экстон собственной рукой задрал подол тонкой льняной рубашки. Линни приготовилась к самому худшему и зажмурилась. Пусть так, пусть он возьмет ее плоть — это позволит ей по крайней мере освободиться от постыдной физической зависимости. Она сможет ненавидеть этого человека, как прежде!