Он вертел головой и с опаской поглядывал на тяжелые подошвы, проносившиеся над ним.
Неожиданно в нос Мякишу ударил ароматный и сладкий дух. Повернув нос по ветру, он уловил тонкие запахи ванили, корицы, меда и сдобного теста. Все эти ароматы неслись оттуда, где находился кондитерский магазин. У Мякиша сразу бодро застучало сердце и приятно закружилась голова. «Должно быть, это пахнет добрый дух из волшебных сказок. Он мог бы легко меня исцелить — ведь он добрый!…» И, напрягая последние силы, Мякиш ухватился за каблук проходящего мимо сапога. Сапог как раз держал путь в сторону кондитерского магазина.
Чем дальше ехал Мякиш верхом на каблуке, тем сильнее становились запахи доброго духа. А когда весь воздух вокруг показался ему сплошным ванильным кремом, он оттолкнулся что было сил от сапога и свалился на тротуар.
Теперь он полз на четвереньках и остановился только тоща, когда под самым его носом оказалось подвальное окно, покрытое железной решеткой. Отсюда и исходил добрый дух. Мякиш перегнулся и заглянул вниз.
В подвале творились чудеса. Ловкие машины круглыми никелированными кулаками месили белое тесто, а мастера в белых халатах нарезали его и придавали различную форму. Куски теста превращались то в рогалики, то в кренделя, то в змейки. Другие мастера заваривали разноцветные кремы и заливали в фигурные формы жидкий шоколад.
Но ловчее всех работала мастерица, которая из плоских сырых лепешек теста делала круглые пышки. Это была полная, добродушная женщина, с узкими как щелочки глазами, а быстрые руки ее напоминали пышные, румяные батоны. Она брала с листа блинчик теста и, ловко перебрасывая его с руки на руку, придавала ему форму мячика.
Мякиш загляделся на нее и свалился вниз.
«Нет худа без добра, — подумал он. — Может, она снова сделает из меня прежнего Мякиша?»
Он подполз к листу с лепешками и тихонько улегся с краю.
— Вы последний? — робко спросил Мякиш у крайней лепешки.
Но та в ответ только пренебрежительно булькнула. Видимо, внутри у нее все еще играли дрожжи, поэтому она все время ворчала.
Все пекари, булочники и кондитеры с уважением относились к полной мастерице и ласково называли тетей Феней.
«Это, наверное, добрая фея! — подумал Мякиш. — Конечно, она сделает меня еще лучше».
Тете Феня была опытной мастерицей, она работала, даже не гладя на руки. Пальцы ее мелькали в воздухе, а сама она мурлыкала сдобную сладкую песенку:
Наконец очередь дошла до Мякиша. Он зажмурил глаза и почувствовал, как нежные руки доброй Фени подхватили его и, легко пошлепав, придали ему круглую форму. Правда, это было совсем не то, чего он хотел, но руки у тети Фени были такие мягкие и ласковые, что ему уже больше ни о чем не хотелось думать, а хотелось только спать.
Теперь когда он стал похожим на все остальные пышки, его бережно положили на длинный противень, смазали яичным раствором, посыпали сахаром и воткнули в живот сладкую изюмину.
«Какое счастье! — подумал Мякиш, облизывая посахаренные губы. — Как я рад… что попал сюда!» Прошло еще несколько минут, и его плавно понесли туда, где сияло что-то яркое и большое, точно солнце.
В это время вокруг магазина метались Непоседа и Нетак.
— Мякиш, Мякиш! — кричали они.
Но Мякиша нигде не было. Они снова и снова шарили вокруг магазина, и кто знает, чем бы закончились их поиски, если бы туда же не прилетел воробей. Тот самый воробей, который сшиб Мякиша со столба. Дорогу сюда он знал отлично. По три раза в день прилетал он к этому окну, чтобы попировать, полакомиться сладкими крошками. Он видел, как свалился Мякиш в подвальное окно. Теперь, сидя на решетке, воробей клянчил сладкие крошки.
— Мальчик-чик! Мальчик-чик! — закричал он пробегавшему мимо Непоседе.
— Э-э, чем ты можешь нам помочь, серый! — махнул рукой Непоседа. Воробей закивал головой, тыча клювом в решетку: «Фить-фить!
Фить-фить!»
Непоседа сразу все понял и ринулся к подвальному окну.
— Сюда, сюда! — кричал он Нетаку, болтаясь на одной руке, которой ухватился за прут решетки.
— В чем дело? — спросил Нетак.
— За мной! — крикнул Непоседа.
Они кубарем скатились вниз и сразу увидели своего друга. Но их радость сменилась ужасом. У Непоседы на голове дыбом поднялись пружинки, а у Нетака — стружки.
Противень с пышками медленно вползал в печь, и Мякиша уже лизали красные языки пламени. Еще миг — и он растает, как ириска!