– Сочтёмся, деточка, вот как раз сегодня и сочтёмся, – улыбнулась она, и от этой улыбки мурашки побежали по спине, но очередной глоток чая убрал и эти неприятные последствия от нашего разговора, вновь вернув привычное расположение духа, основательно сдобренное каким-то снадобьем, добавленным в чай.
Джей, уткнувшись лицом в стол, уже вовсю посапывал, видя десятый сон, оставив меня один на один с уважаемой Анной Павловной, у которой, похоже, на мой счёт имелись свои планы. Жаль только, что в их пользе для меня лично я почему-то сильно сомневалась. Хотя, поживём – увидим.
Старушка вертелась по кухне как ужаленная, выставляя на стол какие-то подсвечники с чёрными свечами, насыпая в чашку разных трав из мешочков. Основным же элементом, заинтересовавшим меня куда больше, чем всё остальное, был острый кинжал, который бабуля, задумчиво повертев в руках, положила рядом со свечами.
– Сгубить нас решили, – тряхнув тяжёлой головой, в которой с трудом ворочались мысли, хохотнула я. – Так и знала, что с вами не всё чисто.
– С дуба что ли рухнула, девка? – поморщилась Анна Павловна. – Если бы я хотела тебя погубить, то не стала бы защищать от этих вон, кривомордых, – махнув рукой в сторону картины, произнесла обиженно старушка. – Мне от тебя другое надобно.
– Кровь? – не унималась я, выстраивая предположения заплетающимся языком.
– Я ж не упырь какой, – повеселела старушка, наблюдая за моими попытками подняться из-за стола.
– А что, есть и упыри? – встать не получалось, поскольку ноги не держали совершенно, пришлось просто откинуться на спинку стула в надежде, что это поможет немного сбавить начавшееся головокружение.
– Ой, деточка, кого только в этом мире нет, – отмахнулась соседка, – а в других и подавно. Сюда ж лезли все кому не лень, обогащали, так сказать, местный генофонд. Пока границы не закрыли. Хотя, твой вон ухажёр всё равно прорвался. Опустошился, правда, знатно, но хотя бы живой.
– А опоили вы нас зачем?
– Понимаешь, деточка, я прожила на этом свете немало лет и порядком подустала, – присев рядом, она заглянула мне в глаза, вернее, я так подумала, поскольку образ Анны Павловны раздваивался, и понять, куда именно она смотрит, было не так-то просто. – Да только во мне сил накопилось столько, что уйти просто так я не могу. А для передачи нужен тот, кто эту самую силу сможет принять, не навредив себе. Вот как ты, например. Так что, Маргарита, примешь мой дар, мою силу? Скажи – да, и все проблемы разрешаться сами собой.
– Нет, – замотала головой, – мне и так живётся неплохо.
– Неплохо – это ещё не хорошо, – нахмурившись, проворчала она. – Но хочешь того или нет, а принять всё равно придётся. Что я, зря, что ли, столько лет ждала, когда ты вырастешь? Тем более, тебе же всё равно нужно узнать о родителях? Ты искала такую возможность всю жизнь. А для этого необходимо перебраться в родной мир, а чтобы туда перебраться, нужно найти ведьмовское место силы, а без моего дара ты сделать этого не сможешь. Прими, не вредничай. Золото и каменья заберёшь свои с собой, – старушка бахнула на стол рюкзак и развязала завязки, демонстрируя содержимое, переливающееся всеми цветами радуги, – будешь жить со своим красавчиком припеваючи и горя не знать. Только прими мой дар. Ну же…
Слишком активно она расписывала прелести принятия силы, слишком желала избавиться от неё. И это настораживало всё сильнее. Хотя, с другой стороны, о родителях разузнать действительно хотелось. Да и читать людей как раскрытые книги не помешало бы тоже.
«Возьми, возьми… – всё настойчивее нашёптывало в голове, подтачивая уверенность в том, что чужого добра мне не нужно, – прими дар, скажи – да».
Перед глазами расплывалось, а дремота подступала всё сильнее, размывая грань между явью и сном, затуманивая разум, заставляя делать то, что в здравом уме я бы не сделала никогда…
Резкий телефонный звонок, раздавшийся возле уха, заставил приоткрыть глаза. Борясь с подступающей тошнотой, я коснулась экрана, принимая вызов.
– Слушаю.
– Макарова, ты где? – требовательный голос начальника мгновенно развеял остатки сна. – Уже начало десятого, а тебя всё нет. Выговор захотела?
– Нет, – сглотнув, ответила я, пытаясь сообразить, почему в субботний день мне звонит этот трудоголик.
– Выходные, судя по голосу, стороной не прошли, – ехидная усмешка, прорвалась сквозь тишину эфира, – ладно, даю отгул, поскольку, зная тебя, понятно: случилось что-то действительно серьёзное и крайне значимое, если ты в таком состоянии с утра пораньше. Но завтра чтобы была как штык, бодрая и свежая, с подробным докладом о том, чем занималась в последние дни. А то я же лопну от любопытства…