Зоя, конечно, не раз видела, как работают штукатуры. Она и раньше знала, что труд этот непрост и нелегок, но сейчас, присмотревшись к работе девушек, она увидела то, что ей очень понравилось. Их руками как бы завершалось строительство, результат их труда сразу бросался в глаза. Зоя затруднилась бы определить это, но ей нравился и самый размах дела, его монументальность.
Бесспорно, оштукатурить целую большую стену было делом тяжелым, требовавшим во много раз больше силы, нежели торговля конфетами, но, если бы Зое предложили на выбор оштукатурить стену или распродать по одной штуке килограмм конфет (что почти вовсе не требовало затраты сил), Зоя несомненно выбрала бы первое. Такое решение предопределялось молодостью, здоровьем, а главное, характером Зои. Вопроса о том, справится ли она с работой штукатура, для нее не возникало: если справлялись другие, могла справиться и она. Эти Зоины размышления решили многое.
Часа полтора понаблюдав издали (любоваться чужим трудом, ничего не делая, Зое всегда было стыдно), она прошла к общежитию девушек. В нем теперь ни души не было, но, заглянув в окна, она убедилась, что перемен не произошло. Чистота, цветы и котята были на местах. Во всю длину третьей комнаты по-прежнему лежала красивая китайская дорожка, а в шестой пустовала койка. На взгляд Зои, все было в порядке. Оставалось только убить время до обеденного перерыва.
Зоя сумела с пользой провести остающийся час: она вышла на будущую пристанционную площадь, разыскала щиты со свежим выпуском "Крокодила" и объявлениями и узнала свежие новости.
"Водитель Дмитрий Сазонов, напившись пьяным, устроил аварию", - с предельной краткостью извещала газета. Под заметкой рисунок: мчащийся грузовик на полном ходу налетает на бутылку величиной с добрый элеватор. Подпись поясняет:
Получилася авария, Потому что был в угаре я. Собирался я жениться, А теперь лежу в больнице.
Герой происшествия представляется Зое в облике матерого стаканного вора, и упоминание о больнице ее ничуть не трогает.
"Порядки в нашей палатке", - гласит следующая надпись. На рисунке лохматый парень, лежащий в спецовке па кровати. В зубах у него папироса, похожая на трубу старинного парохода, дымит черным смоляным дымом. Затейливые завитки дыма постепенно превращаются в очертания букв, из которых складывается полезное изречение: "С папиросою в зубах, на кровати в сапогах - так бывает у нерях".
Следующий рисунок заставляет Зоино сердце усиленно забиться. Здесь в роли действующего лица фигурирует Саша Некачайголова со своим краном. Он пробует поднять с постели лодыря, но ничего не выходит. Подпись-диалог гласит:
- Саша, хоть бы ты попробовал воздействовать на Метелкина!
- Пробовал. Его и техника не берет". Саша ничуть на себя не похож, но Зоя долго рассматривает рисунок.
Объявления все те же. Два новых для Зои интереса не представляют. Одно сообщает о собрании охотников, другое гласит:
У кого хороший бас, пусть зайдет к руководителю хорового ансамбля тов. Дыркину (палата № 2).
В самом центре поселка высится большая лохматая сосна. В ее тени на разостланной мешковине сидит по-турецки старичок и, не обращая никакого внимания на великий гул строительства, мастерит рыболовную снасть. Зоя смотрит на него, он - на Зою. Первым заговаривает он.
- Давно к нам?
- Сегодня. Я посмотреть приехала.
- Смотреть сейчас у нас, пожалуй, нечего, а работать есть чего...
Старичок словоохотливый и весь какой-то очень чистый: и побрит чисто-начисто, и парусиновый костюм на нем чистый, и глаза чистые, и морщинки под глазами тщательно промыты. - Вы кем здесь, дедушка, работаете?
- Восемнадцать лет плотником работал, теперь пенсионер... Однако же не утерпел и сторожем определился.
- Где же вы восемнадцать лет работали?
- На одном месте, в мостоотряде. Зоя искренне недоумевает:
- Как же на одном месте, если мостоотряд все время ездит?..
- Это точно... Место работы одно, а география вокруг разная. Поездить много пришлось.
- Где же вы бывали, дедушка?
- У тебя на руках сколько пальцев?.. Десять?.. Так тебе никак не сосчитать, где наш отряд побывал. Организовался он в самую войну в Москве, оттуда мы и путь начали: поехали строить мосты в Бессарабию, из Бессарабии в Финляндию... Из Финляндии опять на юг - в Румынию, потом в Ростов, из Ростова в Астрахань, из Астрахани в Гурьев, из Гурьева опять в Ростов... Есть еще пальцы свободные?.. Отсчитывай: Ростов, Краснодар, Майкоп, Днепропетровск, Черкасск, Керчь, Таганрог, Вознесенск, Китай, Караганда, Стрый, Буг... Везде мосты строили... Потом подались мы на целину, в Казахстан. Во скольких местах здесь побывали, сколько мостов построили, запомнить невозможно, но только оттуда мы снова в Китай поехали, на Дорогу Дружбы, а сейчас вот здесь... По плану до 1961 года будем строить.
- Потом снова поедете?
- Это уж само собой. Нашему делу конца не предвидится. Уж кому-кому, а мостостроителям в самый расцвет коммунизма работа найдется.
- И вы дальше поедете?
- От внуков не отстану. У меня два сына здесь работают: старший, Иван, электрик, на работнице здешней бухгалтерии женат; младший, Михаил, - токарь, недавно на лаборантке женился... У обоих, понятно, дети - считай, тоже будущие мостостроители... Есть, понятно, такие, что над нами с бабкой посмеиваются, непоседами зовут. Так оно, конечно, и есть, только я считаю, что в непоседливости дурного нет: иной всю жизнь на одном месте сидит, небо коптит, а настоящего дела не делает...
Зое такая жизнь кажется удивительной.
- Как же вы живете? - спрашивает она.
- Неплохо живем, квартира у нас хорошая. Когда дома отстраивают, жилплощадь мне в первую очередь предоставляют.
- И не жалко вам бывает со старым местом расставаться?
- Когда и жалко, да мечта дальше зовет, не дозволяет заживаться.
- Мечта? - удивилась Зоя.
- Может, и что иное, да я назвать не умею и мечтой зову... Шестьдесят три года мне, и все кажется, что самое главное где-то впереди ждет... Приезжаем мы допустим, сюда или на другое место. Понятно, лишения терпим, потому что ничто как есть не устроено. Вот мы и начинаем мечтать, как бы получше устроиться и зажить Несбыточного в этом ничего нет, и через некоторое время заживаем лучше прежнего... Ну, думаешь, пора к берегу пристать, никуда больше отсюда не двинусь годы на то у меня законные!.. Сколько раз я таким образом зарекался, и все без толку! Начинает работа к концу идти - и уже слушок идет: скоро дальше ехать Вот тут и начинаешь тосковать! Сам не свой ходишь иной раз месяц или два сомневаешься, что делать, ну и, конечно, мечта пересилит: мне, как плотнику, обычно всегда в первом эшелоне ехать приходилось... Да и не я один такой непоседливый, все строители этак, а мостостроители особенно, потому что дело у них очень красивое и гордое.