Оба прекрасно понимали друг друга: в данном случае под "новым" подразумевалось то, что не могло быть отложено на завтра.
- Ничего, - чуть-чуть кривя совестью, ответила Елена Михайловна.
- Это что за конверт?
Андрей Андреевич кивнул на письмо, прислоненное к мраморному пресс-папье.
- Личное, от председателя Тавровского облисполкома.
Личные письма, поступавшие на имя секретаря обкома, часто оказывались личными только по форме. Иногда в них говорилось о чем-либо имевшем немалое общественное, а иной раз и государственное значение. Как правило, они приносили то, что подходило под категорию "нового". Увидев, что Андрей Андреевич берет письмо, Елена Михайловна пожалела, что упомянула слово "личное".
Но все обстояло благополучно. Лицо Андрея Андреевича, читавшего письмо, было озарено улыбкой, становившейся по мере чтения все веселее и ставшей под конец почти радостной.
- Вот и подарок, Елена Михайловна! - с чувством сказал он. - Мы здесь о больших делах думаем, и, оказывается, другие вместе с нами те же думы думают, нам хотят помочь!.. Здесь написано, что письмо должен был один товарищ передать, вы его видели?
- Он говорил со мной. Я объяснила, что вы на совещании и помогла ему получить номер в гостинице. Сейчас в гостиницах мест нет, а он с дочерью приехал. Я устроила ему бронь за счет не прибывших на совещание.
- Очень хорошо. В какой гостинице?
- "Россия".
- Знаете что?.. Позвоните ему... Здесь совсем близко. Пусть, если не спит и не очень устал, зайдет; очень интересно с ним поговорить...
Справедливость требует сказать, что забота Андрея Андреевича о сне и покое Ивана Ильича до старика не дошла. Дежурная по гостинице, встревоженная поздним звонком, промчалась бегом по двум длинным коридорам и, запыхавшись, сообщила.
- Товарищ приезжий, вас срочно секретарь обкома вызывает!
3.
Попробуй пойми человеческую натуру! При входе в кабинет секретаря Иван Ильич был слегка озабочен тем, что всегда и повсюду называл "мелочью жизни": небритым подбородком (он брился последний раз на стоянке в Омске), помятым воротничком и запыленными ботинками. Но по сравнению с его спокойной и скромной гордостью все это действительно выглядело мелочью...
- Вы, Елена Михайловна, уезжайте домой! - сказал Андрей Андреевич, усадив гостя. - Мы здесь немного потолкуем...
- Хорошо! - с величайшей готовностью ответила Елена Михайловна и, конечно, не уехала...
Через приоткрытую дверь кабинета ей было слышно, как сразу зашел разговор, негромкий, но очень оживленный. Из отдельных фраз она поняла, что речь шла о плодовых садах: о привое и подвое, о качестве черенков, об умелых и неумелых садоводах... Разговор закончился уже в приемной, куда вышли оба собеседника.
- После поездки обязательно зайдите ко мне, - говорил Андрей Андреевич. И не забудьте того, о чем я просил: не только фиксируйте факты, но и присматривайтесь - что нужно, что можно сделать? Не со стороны, а по-хозяйски, творчески подходите, как будто в своем саду работаете... Понимаете?.. Да, вот еще... На обратном пути советую проехать на трассу в мостоотряд. Там начальник особый секрет знает, как черенки прививать. Начальник кадров - тоже хороший садовод... Потолкуйте с ними... Желаю успешной поездки!
Спускаясь с Еленой Михайловной по лестнице, Андрей Андреевич подвел итог большому и утомительному дню.
- Хороший день сегодня!
Елена Михайловна знала, что под похвалой дню подразумевается другая мысль: "Сегодня сделано многое". Такой отзыв о своей работе Андрей Андреевич позволял
себе редко.
- Этот товарищ из Таврова - садовод? - спросила
Елена Михайловна.
- С чего вы взяли? - удивился Андрей Андреевич. - Он коммунист, старый и опытный работник по кадрам.
Иван Ильич, очень довольный беседой, еще не добравшись до номера гостиницы, решил, не теряя времени, ехать по следам непосед.
- Завтра утром берем билеты и едем с автобусом на комбинат! - решительно заявил он дочери.
Лида поморщилась. Успев за день обойти почти весь Красносибирск, она нигде не нашла ни накомарников, ни комаров. Теперь ее постигло новое разочарование: автобусный способ передвижения для Сибири по своей прозаичности представлялся почти унизительным. Она внесла контрпредложение:
- А если мы сядем на теплоход и поплывем от Красносибирска вот до сих пор?..
Перед ней лежала карта области, по которой она показала карандашом долгий и извилистый водный путь. Продемонстрировав его, она продолжала:
- Доплыв до сих пор, мы слезем, здесь сядем на машину и поедем на комбинат.
Следя за карандашом, Иван Ильич обнаружил, что она собиралась слезть с парохода в абсолютно ненаселенной местности.
- Что это за таинственные пункты "Досихпор" и "Здесь"? - осведомился он.
- Здесь прокладывается трасса железной дороги и строится большой мост через реку. Трасса идет отсюда до сих пор. Посмотри, это почти рядом со станцией Буран.
- Но ведь Буран не на реке?
- Но близко от реки: всего восемьдесят или сто километров... Зато от переправы через реку до комбината рукой подать - не больше трехсот пятидесяти километров.
- Длинная у тебя рука!.. Сколько плыть по реке?
- Не больше семисот километров.
- Семьсот плюс сто, плюс триста пятьдесят... Тысяча сто пятьдесят километров, а автобусом пятьсот пятьдесят!
- Что ж из этого? Зато, проплыв по реке, ты приедешь бодрый, посмотришь берега и...
- Это можно сделать на обратном пути, если останется время.
- Папа, поверь, самое лучшее - плыть на теплоходе!
- И все-таки мы поедем на автобусе, я не могу терять трех суток!
- Твой автобус где-нибудь застрянет. Может даже случиться авария...
- Автобус застрять может, но семьсот километров петлять не будет! Нужно ехать на автобусе.
- Нет, нужно плыть па теплоходе!
- По крайней мере, я поеду автотранспортом!
- А я водным!
Последовал оживленный обмен мнениями, но стороны к соглашению не пришли.
На другой день за завтраком спор возобновился, но и на этот раз полная договоренность достигнута не была. К восьми часам остановились на компромиссе: экспедиция Касаткиных делилась на две части. Основная, в лице Ивана Ильича, следовала на комбинат скорым, но рискованным автотранспортом. Вторая - по более медлительному, но надежному водному пути.