Когда мы тронулись в путь, и по-прежнему ничего экстраординарного не произошло, я даже засомневался — а не дурак ли я? Может я всё себе придумал? Но сам себя одёрнул. Всё, что нужно, было сказано вчера. Ночью меня проверили, я не испугался и меня на время оставили в покое. Но это ничего не значит. Любой мой поступок, сомнительный, с точки зрения наёмников, и они церемониться не станут. Ну и чёрт с ними.
Этот день показался мне очень длинным. Тепло, мерное покачивание. Пристроившись последним, я даже подремал немного. Но час проходил за часом, а мы и не думали останавливаться. Солнце поднялось к зениту, затем начало опускаться, а мы по- прежнему ехали без остановок. Сначала это удивило, потом снова появились нехорошие подозрения. Пайку не дают — это ерунда, как-нибудь переживём. Но куда мы так торопимся? Или от кого? Очень хотелось спросить, очень, но я себя пересилил.
Между тем мы добрались до какого-то перекрёстка, и дорога стала заметно лучше. Неширокая, но чувствовалось, что по ней достаточно много ездят. А часам к четырём добрались и до большого постоялого двора на краю деревни. Я думал, что мы сюда заехали перекусить, но Текло скомандовал, и наёмники стали рассёдлывать лошадей.
— Текло, в чём дело? То мы едем без обеда, то засветло останавливаемся на ночлег. Может объяснишь?
— Впереди неприятный участок пути, лес. Останавливаться там на ночёвку можно только в крайнем случае. Поэтому мы сейчас будем отдыхать, а с утра пораньше отправимся в путь.
Очень интересно. Но ко мне не имеет никакого отношения, значит, я могу действовать свободно. Я небрежно перебросил поводья своего коня Текло.
— Ну что ж, счастливого пути. А я поеду куда-нибудь в другую сторону. Да, я с вами был целых два дня, так что с тебя два серебряных — вовремя вспомнил я о деньгах и о возможности повредничать.
Но Текло не повёлся и не стал спорить как базарная баба. Молча достал монеты и протянул мне. Ни «спасибо», ни «пошёл ты …». Также молча развернулся и ушёл. Даже стало немного обидно. Понятное дело, что следующая совместная ночь может стать для одного из нас последней, но когда окружающим на тебя наплевать, всегда немного обидно. Ничего, я теперь почти богатый, не пропаду. Здесь мне делать нечего, а в деревне может покормят и может что-нибудь интересное подвернётся.
Надежды оправдались, но только наполовину. Деревня оказалась довольно странной. То, что праздношатающихся на улицах нет — вроде понятно, работа в деревне всегда есть. Удивили глухие заборы, окружавшие почти все дома. Раньше я считал подобное признаком зажиточности или нехорошего характера. Но чтобы вся деревня такая? И в каждом дворе злые, судя по лаю, собаки.
Единственным весёлым моментом стала ватага мальчишек, игравших на пустыре в местный футбол. Вот эти были нормальными. Шумные, горластые, они бестолково бегали толпой, лишь изредка попадая по мячу. Ворот не было, деления на команды и правил (если они были) я не понял. Но весело, шумно и интересно. Минут десять я наблюдал за мальчишками, забыв про всё на свете. Эх, детство золотое, когда единственной проблемой было сбежать на улицу, пока родители не придумали какое-нибудь «полезное» занятие.
Подкатившийся под ноги мяч сначала хотел просто пнуть, но в последний момент заинтересовался — слишком уж легко он катился. Вряд ли здесь на каждом углу продают настоящие футбольные мячи, а на тряпичный клубок он совсем не походил. Мальчишки подбежали, смотрели настороженно, но почему-то не сказали ни слова, когда я взял мяч в руки и стал рассматривать. Грязный, но очень лёгкий шар, чем-то напоминающий то ли поролон, то ли пористую резину. Мягкий, но не крошится и даже немного тянется. В голове появились какие-то неясные ассоциации. А, потом вспомню. Уронив мяч на землю, попробовал изобразить несколько обводок и финтов из моего детства. Мальчишки сначала не поняли, потом заинтересовались, и следующие полчаса я играл один против всех, стараясь не уронить честь Земли. В конце концом меня задавили численностью. А когда объяснил понятие пасса, да ещё и обозначил ворота, играть стало совершенно невозможно. Хоть я теперь и взрослый дядька, но если мяч попал к мальчишкам, обратно было не отобрать. Улыбаясь, я поднял руки, показывая, что сдаюсь, и улёгся на краю поляны, наслаждаясь ощущением жизни.
Мальчишки тут же устроились рядом и стали требовать показать что-нибудь ещё. Но какой из меня тренер — сам в детстве гонял мяч чуть получше чем они.
Подтянув к себе мяч, ещё раз ощупал его.
— Эх, мне бы такой! Уж я бы дома играл бы каждый день. А то у нас мальчишкам приходится из старых тряпок делать. Но где же взять-то такой?
Один из мелких начал было — «Так это дядька…» — и тут же заткнулся, получив подзатыльник от старших.
Понятно, что здесь какие-то тайны. Вздохнув, я встал.
— Ну, раз нельзя, значит нельзя.
Один из мальчишек с сомнением протянул.
— А вам, дяденька, только мячик нужен?
— А что там ещё что-нибудь дают? — удивился я.
Мальчишки пошушукались, выделили мне провожатого, и минут через двадцать тот привёл меня к одному из домов. Вышедший хозяин выслушал путанное объяснение, кивнул и отвёл меня в сарай, приспособленную под мастерскую. Вот тут я понял, почему хозяин показался мне знакомым — взглядом. Взглядом фанатика своего дела. Весь сарай был уставлен, увешен, завален непонятными устройствами и механизмами. Сделанные грубо, с торчащими во все стороны колёсиками, рычагами, они, видимо, должны были что-то делать. Но мой опыт подсказывал, что если они здесь, то в дело они не пошли, и всё вокруг — не более чем хлам. Хозяин верно истолковал мой взгляд, но ерепениться не стал, а только коротко бросил.
— Задумки свои проверял, а теперь выбросить рука не поднимается.
Подвёл меня к углу, где лежала куча мусора и кивнул.
— Выбирай, что понравится.
Выбирать? Из этого?! Я осторожно стал раскапывать это отвратительное месиво. Склизкие, обгорелые куски, бруски, комки, пластины. Нашёлся и один шарик, но маленький, не больше теннисного. Я с сомнением покрутил его в руках.
— А из чего это вообще делается?
— Из сока дерева карлым (они у нас здесь редки, но встречаются). Сок выпаривается, остающаяся липкая слизь постепенно намазывается на заготовку, так шары и делают, детишкам для развлечения.
Я помял заготовку в руках. Каучук?
— А не пробовали вулканизировать?
— Это как?
— Ну, нагревать.
— Ты же видишь — получается или горелое, или превращается в слизь.
— Не на огне, а сухим паром или водой.
— Почему так?
— чтобы и нагреть и не спалить.
Мужик задумался.
— Можно попробовать.
— А ещё можно серу добавить. Или ещё какие добавки.
— А что это и зачем?
Да, вот как объяснить человеку, что такое сера, если я сам помню из уроков химии только внешний вид банки и наклейку на ней?
— От разных добавок свойства меняются. Будет то мягче, то твёрже, то липкая, то тянуться хорошо и не рваться.
— А, вон ты про что… — протянул мужик — так это у меня уже получилось. Ума только не приложу, куда это применить.
Он покопался в другом углу и протянул мне лист, который я сначала принял за тряпку. Я попробовал на пальцах и обомлел — резина! Почти настоящая. Я осторожно стал её натягивать, но лист выдержал.
— Можно я полоску отрежу?
Мужик пожал плечами.
— Режь.
Грубыми ножницами я вырезал относительно ровную полоску в пару сантиметров, растянул на полную руку и она выдержала! Повторив операцию раз десять и не найдя явных разрывов, удовлетворённо вздохнул — игрушку для себя я нашёл.
— Можно я это лист заберу?
— А зачем он тебе?
— Полосок нарежу, буду мух сшибать — и тут же наглядно продемонстрировал.