– Что ты знаешь о Химике?
Вопрос этнограф задавал уже в третий раз, но до сих пор шамильский хозяин уходил от ответа. Шишкин недовольно сопел, намекая, что следует нажать, но Бергер хладнокровия не терял и спокойно возвращался к интересующей теме.
– Что ты знаешь о Химике?
– Ничего, – сдался наконец Расул-бек. – До Катастрофы я в его сторону даже плюнуть побрезговал бы, но люди говорят, что ничего особенного за ним не замечали: работал, как все. Технарь вшивый, всегда и всего боящийся.
– Был директором Фабрики?
– Главным механиком, – уточнил Расул-бек. – Директором Исмаил-оглы Тырдыбердыев числился.
Чувствовалось, что говорить о Химике хозяину улуса не хочется, но он понимал, что неудовольствие полковника Шишкина вот-вот выльется в крупные лично для него, Расул-бека, неприятности, вот и «запел». Без охоты, но правдиво.
– Что изменилось после Катастрофы? Химик стал другим?
– Там все стало другим.
– То есть?
Расул-бек потер шею.
– Люди рассказывали, что после Дня Беды над Жрать двое суток разноцветные молнии полыхали.
– Молнии или всполохи?
– Небо цветным было, – поднапрягшись, выдал Расул. – И ночью, и днем.
– Чушь, – вставил Шишкин.
– Я сам не видел, от людей узнал: прямо над головами полыхало. А уж как именно, этого они не объясняли, дикари тупые.
– Что с людьми случилось? Почему они стали такими серыми?
Странный цвет кожи фабричных не давал Бергеру покоя.
– Не знаю, – признался Расул. – За кожу ничего не знаю, но люди другими стали – факт. Во-первых, те, кто в Жрать под молнии попал, домой ходить перестали, от семей отказались, живут теперь с Химиком. Во-вторых, другие такие же к ним пришли из ближайших деревень.
– Такие же серые?
– Да.
– Они откуда взялись?
– Люди говорят: молнии до нескольких поселков добивали. Оттуда потом и пришли.
– Так… – Федор потер переносицу. – Ты что обнаружил?
Шамильский хозяин прищурился, припоминая историю четырехлетней давности, и продолжил:
– Я в Жрать десятку Ахмада послал – не вернулся никто. Что за хреновина, думаю? Поехал сам. А Химик меня встречает у ворот как брата. Расул, кричит, ждал тебя, еще вчера ждал, пойдем, покажу чего, и за угол отводит. Нагло, да? Я его запороть хотел, но не успел: Химик из рукава бритву вынул и себя по щеке полоснул со всей дури. И ржет. – У Расул-бека заходили желваки, а пальцы его правой руки машинально прикоснулись к старому шраму. – А я смотрю: из меня кровь хлещет. Как у него.
– Что?!
– Полковник, не мешайте! – почти рявкнул подавшийся к Расулу Бергер. Но шамильский хозяин, и не думая реагировать на окрик Шишкина, продолжил рассказ:
– Химик рану зажал и тихо так говорит: «Все, что мне придет, и тебя не забудет». И рукой сделал, словно знак в воздухе начертил. Абдулла грохнуть его собрался, «дыродел» к башке приставил, курок взвел, а я смотрю: смеется заморыш, смеется, кровь по морде размазывает и на меня смотрит. Пришлось мне Абдуллу кончать… Потому что никто о том колдовстве знать ничего не должен был. – Вот теперь Расул выдержал паузу. Помолчал, продолжая нервно поглаживать шрам, и лишь через полминуты добавил: – С тех пор мы с Химиком типа побратимы.
– Что находится в бойлерной? – осведомился Федор, поняв, что рассказ окончен.
Вопрос вызвал у шамильского хозяина ухмылку:
– Ты не только крутой, но еще и умный, да?
– Я книжки в детстве читал, – объяснил Бергер.
– Что делал?
– Не важно. Я видел, что в бойлерную идут провода от всех остальных зданий, но не слышал звука работающего генератора. И еще видел, что ты всегда стоял к бойлерной лицом, словно боялся чего-то. Так что отвечай на вопрос: что там?
Прозвучало грубовато, но деваться Расул-беку было некуда. Черные его глаза налились злобой, но ответил он спокойно:
– Сила.
– Какая?
– Если бы знал, давно бы от этого гада избавился, – с чувством ответил шамильский лидер.
Не только с чувством, но искренне, и Федор понял, что больше Расул ничего не знает: не по чину. И не по уму.
Пришлось возвращаться к простым темам:
– Почему ты не вернул Тару Химику?
– Откуда о Таре знаешь? – растерялся шамильский хозяин.