Это колыбель мистраля.
Именно здесь, в удивительном сиянии каменистого пейзажа, и возник крепкий деревенский род Шанелей, жизнь которого определяло властное желание размножаться. Габриэль Шанель, потомок многочисленного племени, вышла, как и ее предки, из этой цитадели крестьянского духа и была так похожа на них, что описать их — значит описать ее. Сходство было не только внешним, Габриэль отличалась той же энергией, тем же стремлением к совершенству, тем же сладострастным желанием производить (то есть желанием пережить себя), той же суровостью и властностью, той же неуступчивостью, тем же неистовством и пылкостью. Как и ее предки-крестьяне, она подчинялась в своем труде неумолимой смене времен года, как и они, во всем зависела от своей работы. Шанель стала знаменитой благодаря десяткам тысяч женщин. Они признали, что эта уроженка Косс обладает редкостным даром — умением делать их красивее. Именно они — взыскательные хозяйки, беспокойные любовницы, миллиардерши или простые буржуа, искавшие гармонию в одежде, — заставили ее стать модельером.
Для Габриэль, выросшей в нужде, элегантность и роскошь стали смыслом существования.
Шанель колебалась больше, чем принято думать.
Лишь в результате долгой эволюции, лишь поняв, что у нее нет иного способа стать свободной, она позволила убедить себя.
Профессия стала для нее средством бегства.
Она овладела ею и вихрем, севеннским горным потоком ворвалась в новую жизнь.
В созданном ею стиле не было взаимодействия культурных или научных элементов, не было исторических реминисценций.
Она изобрела его сама.
Придуманные ею формы отличались самобытностью, в них не было ни подражания, ни аллюзий. Свои решения Шанель проверяла повседневностью и обрывала любую путеводную нить, если та не связывала ее со старым крестьянским наследием. Ее поведение диктовалось здравым смыслом.
Когда, испытывая потребность обратиться к уже существовавшим элементам, она отбирала детали старинной моды, то инстинктивно избегала замысловатых решений и опиралась только на собственное прошлое. Поэтому она использовала именно те элементы, которые до нее считались слишком скромными: создавала одежду, в которой удобно было отдыхать, работать, двигаться. Творя, она ниспровергала, не приемля гнета установленного порядка.
Осенявшее ее природное вдохновение определило достоинство моды, парадоксально сочетавшей очевидную функциональность с необыкновенной элегантностью, моды; неразрывно связанной с представлением о нашем времени.
Жизнь Шанель изобилует контрастами.
Будучи портнихой, она бежала от суетности. Став главой фирмы, нарушала все правила игры и без всякого стеснения злоупотребляла своими правами. В качестве модельера она испытывала удовлетворение, лишь позволяя копировать себя. Казалось, что эта женщина, каждая находка которой превращалась в золото, числившая среди своих постоянных клиенток миллиардерш Америки, Востока и Азии, лишь тогда считала, что одержала победу, когда ее идеи подхватывали улица и простой народ.
Она стала обладательницей огромного состояния, но не поддерживала близких отношений с теми, кто по логике вещей должен был бы составлять круг ее общения, — крупными промышленниками, банкирами, биржевиками, политиками, финансистами — одним словом, с людьми, облеченными властью. Никогда она не превозносила богатство, не восхваляла деньги, не проявляла по этому поводу ни малейшего ликования. Иметь для нее, безусловно, было наслаждением, но главное состояло в сравнении с прошлым, когда у нее не было ничего.
Хотя она жила в эпоху, когда разъезды стали профессиональной необходимостью и в большой степени определяли известность крупных фирм, она царственно презирала тех, кто принуждал себя к деловым поездкам, и продолжала путешествовать только ради собственного удовольствия.
Она сумела воздать должное таланту видных деятелей искусства и именно среди них нашла единственных друзей, которыми гордилась. Тем не менее она восставала всякий раз, когда ее профессию приравнивали к их творчеству, и терпеть не могла, когда ее называли гениальной. Она хотела, чтобы ее считали ремесленником.
Она казалась непобедимой, и магия ее влияния, необыкновенный дар обольщения способствовали ее профессиональному успеху. Но, преуспев, она жила словно в ссылке, ибо потерпела крах в том, что было для нее важнее всего, — в личной жизни. И вместе с тем можно ли женщине быть более независимой, более свободной, чем она? Ее удивительная судьба опровергает тезис, согласно которому равноправие полов является определяющим условием женского счастья. Будучи равна мужчинам в профессиональной сфере, а часто даже превосходя их, в сердечных делах Габриэль Шанель становилась самой беззащитной из женщин. Беда в том, что, хотя ее жизнь была полностью подчинена работе — созданию одежды, самым главным для нее оставалась любовь. А здесь она познала одни разочарования.