– Можно кушать.
Ник немедленно приступил к трапезе. Все пятеро зрителей почтительно наблюдали, как он, не глядя в тарелку, поймал вилкой скользкий увертливый гриб и отправил его в рот. Потом они не менее почтительно смотрели, как Ник съел бекон. Их глаза были прикованы к яйцу. Я задалась вопросом: может, они заключили пари, съест ли Ник яйцо или размажет его по себе? Если так, то они проиграли. Рискованно свисавшее с вилки яйцо Ник отправил в рот целиком. Ничего не уронил. На этом месте Ванаблес перестал притворяться, что ему все равно. Он свернул газету и спросил:
– А что будет, если перед ним сейчас поставить второй поднос? Он съест и не заметит?
Официанты и официантки посмотрели на него благодарностью.
– Да, он всегда ест как зомби. Я уже экспериментировала.
– Бо-ббб-зм… фтыр..зз. Йааа…ви.
Все повернулись ко мне в надежде, что я смогу это перевести.
– Он сказал, что заметил, когда я два раза подряд подсовывала ему вареные бобы.
– Йааа… вн..тель. – Согласился Ник.
Прежде, чем я успела это пояснить, к нам подошли тетя и дядя. Они буквально смахнули меня со стола и Джанин воскликнула:
– О, сынок, бедняжка, – и сдвинула меня вместе со стулом к Ванаблесу. А дядя Тэд благожелательно пробурчал:
– Доброго утречка!
Он сел с Ником, две официантки и один официант тут же исчезли, а наш достал свой блокнот и горестно нацелился туда карандашом.
– Запишите мой заказ, пожалуйста, – сказала тетя Джанин, – Ник бедняжка с утра совершенно беспомощный. – Она начала намазывать ему маслом тост. Сегодня на тете был новый свитер. Плечо, обращенное ко мне, сияло золотым блеском, словно кто-то разбил об тетю Джанин яйцо. Ванаблес выглядел таким же разочарованным, как и официант. Но он вежливо пододвинул тарелку с мармеладом поближе к тете и спросил у меня:
– Он, что не может сейчас сам сделать себе бутерброд?
– Обычно я позволяю ему попытаться, – ответила я. – Но случается, он мажет маслом тарелку и пытается съесть ее.
– Он выглядит уже почти проснувшимся, – заметил Ванаблес. Ничего не скажешь, наблюдательный человек. Ник всегда делает самые серьезные ошибки, когда он уже почти проснулся. Наш разговор заставил тетю Джанин заметить Ванаблеса. Она наклонилась вперед и начала внимательно читать его значок. Я тоже. Там было написано «Руперт-маг».
– Руперт-маг, – вслух сказала тетя Джанин. – Вы должно быть белый маг из тайного сообщества во вселенной номер три.
– Строго внештатный корреспондент, – ответил он. – На днях мы с вами встречались в Бристоле, госпожа Мэллори.
Дальше я ничего не могла расслышать из их беседы, потому что дядя Тэд гаркнул мне в ухо:
– Мари! – умоляюще заныл он через голову Ника, – Мари, меня сегодня записали в группу двенадцать. Что делать?
– Зависит от того, что от вас требуется. Что там будет?
– Да, кто бы знал! – ответил он с отчаянием. – Обещай мне, что придешь меня поддержать.
– Итт..о, бде… фантс… фанс. – встрял Ник.
– Что? – спросил дядя Тэд, он никогда не понимал замысловатые речи Ника по утрам.
– Он говорит о группе. Говорит, что это будет… – и тут меня снова прервали в разгар перевода с языка Ника на человеческий язык. На этот раз длинный тощий субъект, одетый по-солдатски. Он подошел прямо к дяде Тэду и, когда начал говорить, то показался мне похожим на старую лошадь. Думаю, он все-таки улыбался, а не скалил зубы, но из-за изможденного лица и усов было не очень понятно. У дяди Тэда, присевшего вместе со стулом как можно ниже, был такой вид, как будто он очень испугался, но надеялся, что как-нибудь пронесет. Я тоже на это надеялась.
– Чем обязан? – спросил дядя Тэд у незнакомца.
– Я прибыл, чтобы обнять вас.
Дядя Тэд вздрогнул и съехал еще ниже.
– Я… – и тут он выдал такое замысловатое иностранное имя, что никто из нас не успел его уловить. К тому же, ростом солдат был намного выше нас всех, так что прочитать, что написано на его значке тоже не было никакой возможности.
– Я борец за свободу своей страны. Хорватии. Я приехал, чтобы встретиться с вами, мистер Мэллори. Вы вернули мне разум и человеколюбие, а то я уж совсем было утратил их на этой проклятой войне. Я читал вашу книгу ежедневно, и это поддерживало меня. И я боролся за мою страну.
– Рад слышать это, – сказал дядя. – Но… о какой книге речь?
– Ваша история короля Артура, рыцарей круглого стола и святого Грааля.
– Эээ, – протянул дядя Тэд. – Думаю, вы ошиблись. Про короля Артура писал Мэлори, и он уже давно умер.
(что-то не нашла я такого писателя.)
Возможно, дядя Тэд неудачно выразился, но, похоже, на хорвата его слова не произвели никакого впечатления. Он посмотрел вдаль стеклянным взором, практически копируя Ника и снова заговорил голосом безумца:
– Ваша книга подлинно великая. Война. Служба. Борьба с врагом. Рубить так, чтобы кровь текла отовсюду. У меня есть две книги на английском языке, и они вдохновляют меня стремиться к победе. Я помню их наизусть. Они в моем сердце. Одна из них ваша, вторая – великого Толкиена. Мне сказали, что мистер Толкиен на эту конференцию не приехал. В общем, я могу поблагодарить только вас. Спасибо, сэр.
Он низко поклонился, после чего встал и ушел.
– Я думаю, он, как бы это сказать… Я раньше слышал такое слово – контуженный. – Сказал дядя Тэд уныло. – Как его зовут? Я ничего не разобрал в этом балканском карканье.
– Миллион Габблеведьм, – объявил Ник почти нормальным голосом. – Вавилонская башня и голландские приколы.
– Что? – растерялся дядя Тэд. Он никогда не понимает шутки Ника, равно как и его утреннее бормотание.
Что-то толкнуло меня глянуть на Ванаблеса. Он смотрел вслед хорвату, который был уже далеко. Ванаблес выглядел расстроенным и разочарованным, как будто все ему надоело и хорват его ужасно подвел.
Глава 12
От Мари Мэллори директория Терновой леди: файл 25.
Ник, подлый крысеныш, бросил меня практически сразу же после завтрака. Правда, сначала мы немного походили вместе. Попытались разобраться, где тут «Миры Тэда Мэллори», а где «Домашняя вселенная». Но у нас ничего не вышло. Гостиница «Вавилон» полностью оправдывала свое название. Ориентироваться здесь могли только те, у кого уже напрочь снесло крышу. Вавилонское столпотворение и всякое такое. Похоже, русские и немцы прекрасно в эту формулировку вписывались. Они сидели большой толпой в командном пункте (во всяком случае, я решила, что эта комната называется именно так) и общались все одновременно, причем, сразу на двух языках, иногда переходя на очень скверный английский. Судя по всему, все друг друга прекрасно понимали. Вообще-то предполагается, что командный пункт создается для того, чтобы улаживать критические ситуации. Наверняка это и была критическая ситуация, только никто не мог точно сказать – одна общая или две отдельные? А, может, и не было никакой критической ситуации, все просто пришли сюда потрепаться. Русские и немцы улыбались нам с Ником, похоже, все были в курсе, кто мы такие, наши значки напрочь проигнорировали. Троица неопределенного пола с маленьким ребенком открыто над нами посмеивалась, причем, ребенок ехиднее всех. Ник заметил, что это и есть то самое «наказание наоборот», которое устроили нам его родители. А я сказала, что все вокруг очень милые люди. Беседуя таким образом, мы пришли в пресс-центр, где носились туда-сюда люди в футболках с умными надписями и сооружали новостной лист. Очевидно, это была их обязанность – выпускать такой лист несколько раз за день. Они дали нам с Ником по одной копии, и мы отправились в Большой Лобби, чтобы прочитать их. Большой Лобби и правда очень большое помещение, но выглядело оно и вовсе гигантским, потому что там все стены оказались зеркальными. Здесь все было уставлено стульями, креслами, столиками, кругом сновали детишки – либо в плащах, либо в маскарадных костюмах, в основном Бэтмэна. Когда вошли мы с Ником, там уже было полно народу. Взрослые сидели кучками по всему залу, что-то живо обсуждая. Вместе с нами в зал вошли еще несколько человек. У всех был такой вид, словно они только на минутку сюда заглянули и собрались срочно бежать куда-то дальше. Я посмотрела на них с недоумением. И тут толстуха Венди сказала прямо у меня над ухом: