– И это вы мне тоже почему-то не сказали, магид, – перебил меня Дакрос, – из-за вас я решил, что эти подростки пришли с вами. И еще кое-что я вам должен сообщить – те две девочки, которые остались в живых, они не дочери императора. Они были просто прислужницами младшей, которую убили. Мы сделали их анализы крови и сравнили с документами – и они, и Кристефос не являются детьми императора.
– Что-то в этом роде я и предполагал, – пробормотал я.
– Уверен, вы все это знали, – согласился Дакрос. – И еще вы знали, что вчера на виноградниках мальчик, который с нами был – это Никотодес, наш новый император.
Я разозлился по-настоящему.
– Не знал я этого всего! Я только предполагал!
– И убедились, что я этого не понял. – Отрезал Дакрос. – В общем, так, магид. С меня хватит. Я хочу от вас две вещи, всего две и сегодня . Во-первых, я хочу, чтобы вы доставили сюда Никотодеса. Мы коронуем его. Во-вторых, я хочу взять под стражу и судить Нутоса и Джелайлу Албек. Даю вам время сегодня до обеда, понятно? Вы обязаны передать мне этих троих, и мне не интересно, что вы там предназначаете, а что нет.
– Да, – сказал я вежливо. Он повесил трубку. Я сидел, уставившись на телефон, и думал, что я должен быть благодарен Дакросу – во всяком случае, он не обвинил меня в убийстве и не захотел судить вместе с Албеками. Наконец я что-то вспомнил и спросил:
– Стэн, а когда у них в империи этот чертов обед?
– Где-то в шесть, хотя мы бы это назвали чаем или чем-то еще в том же роде…
– В общем, в шесть, – подытожил я. – Шесть. Спасибо. Примерно десять часов, чтобы решить, что теперь делать.
Я вылез из машины и закрыл ее, двигаясь как лунатик. Что делать я пока не знал. Вернее сказать, я не знал, что делать с Ником. Джанин и ее брата я бы с радостью отдал Дакросу – просто надо понять, как это сделать. Но Ник… Трудно врать, что я изменил к нему отношение после того, что он сделал для Мари. Как император он был бы еще хуже, чем те дети, которых убили. Им бы, конечно, было странно – почти ничего и вдруг все. Но Ник-то воспитывался в сложной культуре Земли – и вдруг Империя… Конечно, подростки легко приспосабливаются, но я не видел, что мысль о том, что он может стать императором, его так уж сильно радует. Но я чувствовал, что здесь решать имеет право только он сам, и больше никто. Кроме того, возможно, это выход из ситуации, когда Дакрос постепенно седеет, Джеффрос ранен – и так далее? Действительно, нелегкий вопрос: может ли Ник стать следующим императором или нет? Обычно, если есть предназначение, Магид должен его чувствовать. Ну, вот сейчас я должен был бы знать это наверняка… но в настоящий момент я ровным счетом ничегошеньки не мог сказать. Я чувствовал только огромную усталость.
Черт бы все это побрал! – подумал я, входя в лифт. Одна Мари знала Ника по-настоящему. Если вы видели хоть раз, как она нянчится с ним по утрам, пока он не проснется окончательно, вы бы поняли, как она любит и ценит его. Возможно, Мари и Ник не знали, что они брат и сестра, но друзьями они были точно. Мари, конечно, не хотела бы послать Ника на неизбежную смерть – когда империя развалится на части прямо в его руках. И тут я принял решение. Не знаю, что там было предназначено, а что -нет, но я решил уважать желания Мари. Только вот теперь я точно не мог знать, чего бы она хотела. И тут дверь открылась на пятом этаже. Тут я понял, что забрел не туда. Ну и ладно, нет никакого смысла снова ехать вниз. Можно просто заказать кофе в номер. Мой недавний магический скандал вернул узел силы на то место, где он был в четверг. Мой номер находился очень близко по коридору. Я пошел туда.
Комната встретила меня упоительным запахом кофе. На полу медленно догорала восьмая пара свечей. Пейзаж был серым и будто затуманенным. Билл с Зинкой сидели в ванной прямо на полу и только-только приступили к шикарному обильному завтраку.
– Зинка манипулирует обслугой как артистка! – заявил Билл с полным ртом, жуя круассан. – Мы раздобыли еду, которой нет ни в одном меню.
– Я заказала для тебя блины и бекон, – сообщила мне Зинка, – садись и поешь с нами. Кстати, кто снова мудрил с узлом? Это прекратится наконец или нет? Вижу что нет. Расскажи, что произошло.
Я сел и набросился на еду, попутно рассказывая им все, что я делал. Мои кваки проснулись, вытянули свои великолепные головы цвета индиго, увидели еду и расправили роскошные темно-синие крылья над ковром, подумали, а потом пошли ко мне пешком, осторожно огибая дорогу, чтобы вежливо попросить свою долю круассанов.
– Твои птицы не лишены интеллекта. – Сказала Зинка с уважением.
– Они вернулись из Вавилона. Не знаю, что тебе посоветовать относительно Ника, Руперт. – Тут мы все трое осторожно глянули на кровать, но Ник продолжал крепко спать, лежа на спине и слабо посапывая. – Никаких шансов относительно правления империей, да? – все мы снова вытаращились на Ника. Зинка и Билл одинаково покачали головами. Кажется, они немного обсуждали этот вопрос раньше, и теперь оба считали, что это невозможно. Зинка, нахмурясь, мазала свой коричный тост мармеладом.
– Я многое не знаю про вас обоих, – сказала она, – но думаю, предполагается, что Ник должен стать кем-то совершенно другим, не таким, каков он сейчас.
– Это сильно отличает его от меня, – хмуро сказал я.
Зинка скормила свой тост квакам, которые хотя и ели с огромным удовольствием, но вели себя при этом чинно, как на званом ужине. Билл подумал и сказал:
– Можно просто наложить на Ника заклятие , и Дакрос ничего не сделает.
– Билл, ты в своем уме? – возмутилась Зинка. – Ты подумал, что нам сделает Верховная палата?
А я уж грешным делом подумал, что все равно это самое разумное предложение на данный момент.
– У Дакроса должны быть еще варианты.
– Как вариант – он сам. – Заявил Билл. – У него уже обширная практика управления империей. Если вы ему не дадите никакой альтернативы…
– Знаешь, что он мне сказал на это? И он никогда не захочет еще иметь со мной дело.
Зинка рассмеялась.
– Я замечаю признаки радости на твоем лице, когда ты это говоришь. Бедный мой Руперт. Никто не хочет Корифоидов. Корифоиды хотят Джанин и ее брата. Давайте спланируем, как мы их туда доставим.
Следующие полчаса у нас ушли на планы. Мы составили кучу вариантов – безошибочных и продуманных, как доставить двух наших подопечных к Дакросу в шесть вечера. Потом Зинка заявила, что теперь ей надо хоть немного поспать, а Билл решил проведать свой «лендровер» – позвонить жене и сказать ей, что он задержится еще и на сегодня.
Я остался один. Просто сидел на стуле, а на каждом ботинке у меня пристроилось по кваке – своего рода насесты для преданных мне птиц. Я уже больше ничего не обдумывал. Просто смотрел в туманный пейзаж и на ряды сгоревших свечей. И ждал.
Билл потом сказал мне, что внезапно почувствовал необходимость срочно прогуляться вдоль берега реки. Он еще не пришел, когда восьмая пара свечей начала догорать. Я с тревогой смотрел на них. Легкий сквозняк от двери стал виной тому, что одна из свечей прогорела раньше другой. Нужно было зажечь семнадцатую свечу задолго до того, как прогорит шестнадцатая. Одному богу известно, что из сего этого могло выйти! Чтобы не дать свече гореть слишком быстро, я наклонился над ней, накрыл ладонью, словно чашей и собрал все силы, чтобы подействовать на нее. Я так старался, что не услышал шаги. Просто поднял голову и вдруг увидел, что Мари выходит из-за холма. Это была все та же прежняя Мари. Снова с нормальным цветом лица, и волосы у нее были все такие же густо-коричневые. Может быть, чуть более пышные. Она шла и внимательно смотрела на догорающую в ее руке свечу. И еще кое в чем она стала сильнее похожа на прежнюю Мари: по каким-то причинам, она снова была в заношенной юбке и старой кофте, в которых я видел ее в первый раз, еще были большие растоптанные ботинки, и даже ногти снова стали длинными. Этими-то ногтями они и держала малюсенький огарок свечи.
Но со всем этим она стала другой. Трудно сказать, что именно изменилось, но я как-то сразу понял, что изменения, произошедшие в кваками, произошли и с Мари тоже, просто не так очевидно. Она не стала старше или выше ростом. Но словно раньше она не была полностью собой, а теперь стала на все сто – примерно так. Теперь даже в своей убогой, заношенной одежде она выглядела по-настоящему симпатичной. Удивительно симпатичной, я бы сказал.