Она знала, что будет: она с наслаждением осознала это вчера. Интересно, может, Ронит помнит, что сегодня читают? Эсти не напоминала ей, не говорила: «Знаешь, какой завтра день?». Она держала это знание внутри себя и выжидала момент.
Недельная глава закончилась, осталась только ha-фтора – выдержка из книг пророков. Шум переворачивания страниц шепотом прошелся по синагоге. Один мужчина покинул биму и, вернувшись на свое место, обменялся рукопожатиями с соседями. Хартог поднял буравящий взгляд.
- Завтра, как мы все знаем, - объявил он, - Рош Ходеш Хешван, первый день месяца Хешван. Поэтому вместо обычной ha-фторы мы будем читать раздел на канун Рош Ходеша. – Он объявил номер страницы в различных изданиях Хумаша.
Улыбка Эсти вырвалась изнутри наружу. Она почувствовала, как та расползается по уголкам ее губ. Она пообещала себе, что не посмотрит на Ронит, пока не начнется чтение, пока не прочитают где-то десять строк.
Она ждала. Она думала о том, не ждет ли Ронит тоже, если знает. Чтение началось. Интонации ha-фторы, более мелодичные и пикантные, чем интонации в чтении Торы, часто рассказывают о безверии и предательстве, о том, как народу Израиля не давалась любовь к Богу. Но не сегодня. Эсти следила глазами за переводом на английский.
«Йонатан сказал ему: “Завтра новолуние, и твое отсутствие заметят, потому что твое место будет пустым…”»
Нет, это не лучшая часть. Эсти пробежалась глазами по знакомой истории. Йонатан был сыном царя Шауля. Давид был лучшим другом Йонатана и любимым музыкантом царя Шауля. Царь Шауль разозлился на Давида, но Давид хотел убедиться, правда ли тот хотел ему навредить. Йонатан и Давид разработали план. Довид спрячется в деревне неподалеку. Он пропустит празднование начала нового месяца, и Йонатан будет наблюдать за тем, что сделает Шауль. Если все будет спокойно, он известит Давида, что тот может вернуться. Но когда Шауль увидел, что Давида нет, он разгневался. Йонатан пытался успокоить отца, но Шауль знал, что он всего лишь пытается защитить Давида. Ярость Шауля вспыхнула сильнее, и он сказал:
- Думаешь, я не знаю, что ты заодно с этим Давидом, сыном Ишая, на позор себе и на позор наготе своей матери?
Читающий ha-фтору был талантлив. Ему удалось привнести в монотонный текст грубый, страдальческий голос Царя Шауля. Сейчас. Она прождала достаточно. Она слегка дотронулась до руки Ронит.
- Ты помнишь? – прошептала она. Ронит посмотрела на нее и моргнула.
- Прости, что?
- Сегодня Махар Ходеш, канун Рош Ходеша. Завтра новолуние. Помнишь, что ты мне однажды сказала про этот день?
Ронит нахмурилась. Эсти подождала. Каденции читающего были тихими и мелодичными, рассказывая про любовь, считающуюся раввинами самой великой из известных.
- Махар Ходеш. Когда мы читаем про Давида и Йонатана, —прошептала она.
Лицо Ронит прояснилось.
- А, да. Точно. Это сегодня.
Эсти улыбнулась. Она вернулась к своей книге. Это сегодня, подумала она. Сегодня.
Читающий подошел к концу отрывка. Йонатан добрался до места, где прятался Давид и сказал ему убегать, потому то царь Шауль собирался убить его.
«И они стали целовать друг друга и плакать друг о друге. Йонатан сказал Давиду: “Иди с миром, ведь Бог навеки будет свидетелем того, в чем мы поклялись его именем.”»
***
После исхода Шаббата Довид направился в Манчестер, где его мама сидела шиву в компании своих других сыновей. Он хотел поехать; он хотел увидеть мать, утешить ее горе от потери брата. Машина была готова. Он взял Эсти за руку, поцеловал ее в щеку и уехал. Эсти и Ронит стояли в пустом коридоре. Ронит переступала с ноги на ногу на одной месте. Она сказала:
- Думаю, я…
Эсти перебила:
- Пойдем погуляем. Купим кофе.
Она выпалила это так смело, что Ронит не оставалось ничего, кроме как согласиться.
Пока Ронит переодевалась, Эсти вышла в заросший сад. Небо было голубым, черным и фиолетовым одновременно, словно баклажан. Луна отсутствовала, темный круг обозначал вероятность присутствия, неизбежность возвращения. Завтра новолуние, сказала она самой себе. Завтра луна вернется, как Ронит вернулась ко мне. Эсти вдохнула прохладный ночной воздух, ожидая.
Они шли бок о бок по большому открытому парку Хендона, направляясь в сторону Брент Стрит и Голдерс Грин Хай Роуд. Дорога была очень заросшая, и деревья размахивали долговязыми ветвями то влево, то вправо. Место было абсолютно пустынно; Хендон удовлетворенно отдыхал после Шаббата. Возможно, позже Хендон выйдет за бубликами или в кино, но сейчас он довольствовался нахождением дома.
Эсти взяла Ронит под руку. Ронит посмотрела на руку Эсти, сцепленную со своей собственной, но не попыталась отстраниться.
- Помнишь, - сказала Эсти, - мы приходили сюда после школы? Вот там качели, - она вытянула руку вдоль темного раздолья. – Помнишь? Иногда мы приходили сюда по пятницам, зимой. Когда нас отпускали раньше. Это было особенное место.
- Это было здесь? – Ронит всмотрелась в темноту. – Я не вижу. Это разве не ближе к станции? Я помню какие-то качели возле станции.
Эсти улыбнулась.
- Это было потом. Когда мы были постарше. На те качели мы ходили по вечерам. Когда мы говорили родителям, что делаем уроки друг у друга дома. Ты помнишь.
Наступила пауза. Они продолжили идти, медленнее чем раньше.
- А, да, - сказала Ронит. – Я и забыла. Ты правда все помнишь.
Да, подумала Эсти, все. Она посмотрела на звезды. Здесь, вдали от уличных фонарей, они были ярче. Небо было почти безоблачным, на сине-черном пространстве виднелась лишь одна тонкая полоса. «Под небесами, - подумала она. – Вот где мы находимся. Не только сейчас, всегда, но здесь особенно, когда небеса смотрят.» Она тихо обратилась к звездам: «Вы все еще любите меня после всего, что я натворила?». Звезды молчали, но продолжали сиять. Она восприняла это как положительный ответ. Она сказала: «Ваша сестра ушла». Звезды задумались на мгновение и ответили: «Наша сестра вернется». Эсти спросила: «Так же, как вернулась моя?». Звезды подмигнули и улыбнулись.
- Эсти, что ты там бормочешь?
Эсти ответила:
- Пойдем через деревья. – Она потянула Ронит за руку, аккуратно направляя ее к деревьям по одну сторону тропинки. Они стали между деревьями, где листья и ветви немного затемняли небеса. Ронит сказала:
- Кажется, это не сюда. Разве нам не нужно взобраться на горку?
Эсти дернула Ронит за руку.
- Эсти, все в порядке?
«Да, - она хотела сказать. – Все лучше, чем когда-либо.» Секунду она была тиха. Звезды и шепчущие ветви деревьев успокоили ее. Ей пришла в голову мысль. Она спросила:
- Ты не думаешь, что ты – это звезды, а я – луна? Я думала, что луна это ты. Но я тоже отсутствовала, ты знаешь. Думаю, я отсутствовала все это время.
Ронит просто посмотрела на нее.
Скрываясь от небес под деревьями, Эсти провела рукой по лицу, заправляя прядь волос в платок, обмотанный вокруг ее головы. Может, ей стоило объясниться четче? Она не могла объяснить это вообще. Для того, чтобы объяснить то, что она хотела сказать, не было разрешенных слов. Все слова, которые могли бы это передать, были запрещены, не только для ее рта, но и для ее мыслей. Она была ограничена действиями, которые одновременно и больше, и меньше, чем слова.
Ронит отступила на шаг:
- Мне правда кажется, что это туда, Эсти.
Момент настал. Если она хочет это сделать, это нужно сделать сейчас.
- Нет, - сказала она. – Нет, иди сюда.
Глаза Ронит были широко открыты.
- Эсти, - сказала она, - ты ведешь себя, как серийный убийца. Пойдем уже выпьем этот кофе, ради Бога.
Эсти поняла, что начала это неправильно, что она должны была выбрать другие слова, возможно, и другое место. Но сейчас для таких решений слишком поздно. Она посмотрела на пустую луну и холодное небо сквозь ветви деревьев. Улыбаясь, она потянула Ронит за руку, и увидела, что та немного затряслась. Она знала, что Ронит тоже это почувствовала. Она притянула Ронит к себе. Ронит немного сопротивлялась, а потом сдалась. Они стояли близко друг к другу, укрытые руками деревьев. Она чувствовала молочный аромат американского мыла Ронит и легкий запах ее пота. Ронит сказала: