— Ронит, — сказала она. — Извини. Извини, пожалуйста. — Сожаление, пропитавшее кожу. Ронит спросила:
— Что?
Довид выручил ее. Она совсем забыла о его присутствии. Он предложил им поужинать. Может, нужно было что-то подогреть? Это крайне неправильно, вдруг подумала она. Это должен был быть пышный пир, тридцать блюд, венки из цветов, сорбеты между блюдами, двадцать видов курицы и сорок разных рыб. Она разогрела говяжье рагу из морозильника и подала его с овощами и рисом.
— Извини, — сказала она снова.
— Эсти, — сказала Ронит с уже набитым ртом, — может, ты прекратишь извиняться, сядешь и поешь? Это очень вкусно.
Она была потеряна. Она не могла придумать, что сказать, кроме извинений. Она заметила, что кувшин с водой опустел, и отнесла его на кухню.
— Ты же знаешь, ты не должна нас обслуживать! — крикнула ей вслед Ронит, оставаясь на месте.
Ронит и Довид говорили о синагоге, о планах на будущее.
— Итак, я помню, что ты говорил, Довид, но только между нами, — сказала Ронит, помещая рагу на свою тарелку, — они хотят, чтобы ты был новым Равом, да? — Она улыбнулась одной стороной рта. — Что скажешь, Довид, хочешь быть новым лидером?
— Что? — Довид казался удивленным. — Нет, нет. Я не… В смысле, это не… Я имею в виду… — Он яростно потряс головой. — Они найдут кого-то более подходящего для этой роли. Мы не… В смысле… Не будем, правда, Эсти?
Эсти продолжала молчать. Ронит улыбнулась:
— Запомни мои слова, Довид. Ты будешь их главным кандидатом.
Эсти гоняла еду по тарелке. Она не могла заставить себя ничего съесть, но надеялась, что остальные не заметят. Она знала, что должна что-то сказать. Она мысленно выбирала и отметала темы для разговора. Можно ли обсуждать еду? Нет, Ронит не заинтересуют домашние дела. Синагогу? Довид в этом больший эксперт. Школьных учителей? Нет, нет, точно не это, но может школу?
Довид сказал:
— Я слышал о молодом парне из Гейтсхеда, вообще-то, талантливый ешива бохур…
Эсти вмешалась.
— Ронит, помнишь старые научные кабинеты в школе?
Ронит и Довид посмотрели на нее. Ронит ответила:
— Э-э. Да.
Эсти сказала:
— Они сносят здание, вот что я хотела сказать, они его сносят; Д-р Хартог собрал деньги на новое здание, через дорогу. Разве не смешно? Девочкам придется переходить через дорогу, чтобы попасть на урок химии.
Ронит и Довид еще недолго посмотрели на нее.
Эсти быстро встала, почти опрокинув стул на пол. Она подняла свою тарелку и протянула руку за тарелкой Ронит.
— Вообще-то, я еще не совсем закончила.
Эсти моргнула и провела рукой по лбу.
— Нет, нет, конечно нет.
И занесла свою тарелку на кухню. Не имея возможности видеть, она слушала журчащую беседу Ронит и Довида. Она поставила тарелку в раковину слева — раковину для мясной посуды — и включила горячую воду, наблюдая, как жирные остатки начинают отлипать от тарелки. Она опустила правую руку под воду. Она была слишком горячая. Она немного подержала руку в воде. Через какое-то время она вернулась и подала десерт.
Довид и Эсти уже давно не спали в одной кровати. Две кровати в их спальне оставались разъединенными уже несколько месяцев, хотя между ними не находилось никаких объектов. Довид, в любом случае, в последние месяцы часто спал в доме Рава, чтобы, в случае чего, помочь старику ночью. Они не говорили об этом.
Эсти часто не могла заснуть. Обычно она лежала без сна, наблюдая за световыми узорами, которые появлялись на потолке спальни от изредка проезжающих мимо машин. В эту ночь она не могла спать. Она думала о Ронит, которая спала прямо за стеной от нее. Она думала, снова и снова, о том, как она выглядела, насколько лучше сейчас, чем в ее памяти, какая она была созревшая, в то время как сама Эсти сжалась. Она поняла, что тяжело дышит. Она не знала, хочет она заплакать, засмеяться или сделать что-то еще, что-то совершенно неожиданное. Она думала о Ронит в соседней комнате. Она осознавала, что желает нечто, чего не должна желать.
Она медленно села на кровати и опустила ноги на пол. Она прошла в другую часть комнаты и мягко произнесла имя Довида. И потом она приподняла одеяла, забралась к нему и возжелала его, а он возжелал ее в ответ.