Что именно там не сработало? «Карусель» соблазнилась на новый, более крупный кусок приблизившейся органики? «Электра», голодная и раздосадованная, кинулась в атаку? Или же это чаша терпения Зоны на рябчиковые беззакония переполнилась до краев?
Ведь выплюнула «карусель» человеческое отребье не на обочину, не в камни или в траву, а точнехонько в брюхо соседке!
Случайно ли это? Бывают ли в Зоне ТАКИЕ случайности?..
Додумать эту глубокую мысль я не успела.
Точный и жесткий удар прикладом в висок опрокинул мое тело и сознание в провал небытия.
***
Очнулась я все-таки довольно быстро. Инстинкт самосохранения не позволил долго и праздно валяться.
Первым делом я ощутила, как в затекшее, залитое кровью лицо, на котором лежала,впиваются щепки и мусор. Руки мои были заломлены за спину и там так жестко связаны, что я их не ощущала. Как сквозь слой ваты, гулкими колоколами пробивались невнятные возгласы и причитания, которые постепенно обрели свою смысловую составляющую:
-… вот же мразь! Сзади постреляла их, со спины! Гадина!! Ты глянь, что она с Сохатым сделала! Расчленять его начала! Да я её сейчас сам колом порешу, упырицу!..
… Плохи мои дела. Хуже не бывает. Шансы совсем нулевые. Даже если вдруг чудом захотят выслушать, как докажу им, что это не моих рук дело? Вокруг до самого Выжигателя и за ним – ни единой души. От Рябчика мало что осталось, да и в Шерлока Холмса в Зоне играют лишь тогда, когда жаждут отыскать своё украденное, но никак не оправдать того, кто пойман явно с поличным.
Кто они? Судя по лексикону, не бандиты. “Долг”? Если “Долг”, то убьют сразу. Да, жестоко, мучительно, но просто казнят. Если “Свобода”, то предварительно будут насиловать. Если ж вольные сталкеры… тут может быть все, что их душе пожелается.
- Дорога через Расщелину открылась, - раздался новый голос и приближающиеся шаги. – Что у вас здесь?
- Сам смотри, Шквал, что у нас здесь! Пока Бирюк и Сохатый обед готовили, эта ведьма их порешила! Мы застали ее, когда она мародерствовала, рюкзаки пацанов очищала! С Бирюка одежду сняла, Сохатого расчленила!.. Как хочешь, наёмник, а я ей тоже сейчас все кишки выпущу!
- Снарягу с мертвецов мы все в Зоне собираем, Чехол. С чего взял, что она их убила?
- Да кто же еще?! Одна она тут! Кровососы стрелять не умеют!!
- У самой Расщелины горелый труп валяется. Совсем недавно сгорел. И оружие расплавлено. Так что как минимум двое здесь проходило. Ну-ка, подними ее, Патрон! Она уже очнулась.
«Подняли» меня самым варварским способом – потянув за веревку, которой были связаны за спиной мои руки. Поставили на колени. Глаз я смогла открыть только один – второй залепила коркой натекшая кровь. Представила себе, как выгляжу – настоящая средневековая ведьма перед сожжением на костре или персонаж фильма ужасов: выгоревшие волосы, окровавленное, в присохшей грязи лицо.
Передо мной стояли трое – в камуфляже, берцах, рыжих сталкерских ветровках с капюшонами. Тот, что в центре, судя по голосу - Шквал, приказал:
- Рассказывай!
Я размочила слюной уголок окровавленных губ, чтобы рот раскрылся, и рассказала – участок своего пути от базы Хирурга до Расщелины и обратно к костру. Двое сталкеров стали спорить, что-то доказывая друг другу и переспрашивая меня; Шквал молча пристально смотрел мне в глаза жесткими пытливыми глазами, в которых словно действительно дожидались своего часа штормы, шквалы и ураганы. Было в его облике что-то от зверя – сильного, умного, очень опасного.
- А ведь я тебя узнал, - сказал вдруг Шквал. – Ты одно время Доктору помогала. Только имя не знаю. Он тебя тогда дочкой называл.
Я кивнула.
Тогда наемник достал нож и подошел ко мне.
- Как звать тебя?
Я почувствовала, что лезвие ножа рассекает путы на моих руках.
- Судьба, - буркнула я.
Он на мгновение замедлил движение клинка…
Потом веревки упали.
***
- Прямо в «карусель» руку кинул, говоришь?! С полтуши псевдоплоти бы закинуть… А что, ведь классно он, стервец, придумал! Пока «веселый призрак» смакует органику, проскочить вполне возможно! Пальнуть в «электру», чтобы та сдулась, потом кинуть кус «призраку»… Вполне, вполне!.. – Альпинист хлопал себя по коленям, радуясь моему рассказу, как ребенок.
- Жаль только, что на Пустошах плоти не водятся, сожраны все, поневоле напарника закинешь. Лично я с тобой, Альпинист, туда не пойду, больно тебе эта идейка запала, - прогудел Иволга и протянул руку за гитарой. Настроил, заиграл любимую мелодию, переделанную в честь Зоны из «Несокрушимой и легендарной».
– Вот только слова досочиняю, и петь можно будет, - чуть виновато заметил он и стал напевать: «Неповторимая и легендарная, нам подарившая радость побед…»
- «… и артефактов букет!» - тут же встрял Альпинист.
- Как, ты говоришь, звали этого наемника, что тебя выручил? – спросил вдруг Комбат.
- Шквал, - сообщила я, доскребая банку тушенки. – Знаешь его?
- Немного, - угрюмо ответил Комбат. – Вряд ли кто хорошо его знает. Может, и думает, что знает. На свою бедную голову… Я вот тоже так думал, пока ему за меня кучу зеленых не отстегнули. Поди, уже и домик у речки купил… Что ему снова в Зоне понадобилось?
- Это где за тебя так много бабла дают? – встрепенулся Альпинист. – А я-то, дурак, все еще по старинке артефактами промышляю…
- Три года назад, когда группировки на меня охоту начали. Ходили мы с ним на «Росток», в разведку по теме Стронглава. На обратном пути он долговцам сдал и инфу, и меня. Правда, в тот же вечер на базу “Долга” сам свободовцев навел, и пока группировки перестрелку вели, вскрыл вход в запасник и помог мне бежать. Объяснялся потом, что такой был у него контракт, а контракт для наемника превыше всего. Ну, простил я его тогда, заразу, два года назад даже к Выжигателю вместе ходили…
- А потом? – Иволга давно уже не тренькал, во все глаза смотрел на товарища.
- А потом он меня второй раз продал. Для разнообразия уже в “Свободу”.
- Ага. Это когда мы грузовик отбивали! - сообразил Иволга. – И вытащили из того грузовика тебя, как младенца спеленатого. Пумба нам сообщил, что «свободные» тебя взяли. А тому… - захихикал вдруг он, – тому какой-то наемник об этом сообщил! «Несокрушимая..!» - ударил по струнам Иволга, – «… и легендарная!»…
Я кинула пустую банку в костер, поднялась и отошла за кусты. Привела себя в порядок, подняла голову: луна была снова ярко-желтая, только вечернее небо нездорово лиловело, как перед Выбросом.
Сзади зашуршали ветки, и Комбат окликнул меня. Я отозвалась. Он подошел и негромко сказал:
- Разговор у меня к тебе, Судьба.
- Говори.
Комбат молчал. Горло моё сжалось, но я не торопила его, ждала.
- Видишь, какое дело. Скажу без предисловий. Альпинист… Дорогá ты ему. И если нету у тебя к нему взаимности, то лучше, чтобы дорожки наши пересекались пореже. Мы-то с Иволгой держимся, нас жизнь била жестко. А Альпинист… он… такой…
- Понимаю, - ответила я не сразу. – Давно все поняла. Постараюсь.
- Ты правильно пойми, Судьба. Мы к тебе… верим тебе, как себе… И если нужна будет помощь…
- Да, - сказала я. – Я правильно понимаю, Комбат. Ты сказал, что должен был сказать. Я сразу пойду сейчас на Янов. Поела, согрелась. Всё нормально. Спасибо, друг!
Но Комбат потемнел лицом. Видно было, что не по нутру ему этот разговор, и тошно ему было, как и мне.
Он протянул руку, придержал меня за локоть.
- Про Шквала скажу еще одно. Чувствую, что надо тебе это знать. Не человек он, Судьба. Контролёр. Видит наши головы насквозь. Потому такой удачливый наемник. Будь начеку!
Я посмотрела ему в глаза долгим взглядом.
Вот как…
Медленно кивнула.
Что ж, такая она, моя судьба…
========== Часть 2. ТИМОН ==========
Они вышли из завалов разрушенного склада на задворках «Юпитера» - трое стервятников с калашами наперевес, поджидавшие здесь какую-нибудь добычу – гордых новичков, несущих свой первый хабар на продажу в бар Янова, или одинокого сталкера, измотанного долгим переходом из глубин Зоны, мечтающего поскорее превратить добычу в средства жизнеобеспечения и наконец-то заслуженно отдохнуть.