Я резко отвернулась, подхватила винтовку и пошла сквозь загустевшие сумерки обратно на Янов.
Чертов контролёр! Всю душу вывернул! А ведь собиралась в Припять!.. Теперь мне только бы бутылку водки и ключ от спальной комнаты Гавайца…
…Внезапно темнота, в которую я перла сломя голову, испепелилась вспышкой багровой молнии. И я еще успела услышать за спиною крик, который отрубило так резко, словно на меня свалилась крышка гроба…
========== Часть 3. ШКВАЛ ==========
Тишина была такая, словно никаких звуков не существовало и в помине. И никакие определения – «мертвая», «гробовая» - здесь не подходили. В этом мире не было звуков физически. А что было?.. Серое пространство. Бесформенное и бесконечное. Напрягшись, можно было только чуть-чуть шевельнуть эту пепельную взвесь, частицы которой со скоростью один микрон в столетие сдвинулись бы… Куда?..
Я оставила эти усилия и попыталась вспомнить. Пошевелить не пространством, а сознанием. Что я помнила?
Вспышка багровой молнии, которая испепелила наше пространство. Потом вскрик или крик, не очень ясно чей. Мгновенно прервавшийся тишиной.
Молния – и абсолютная глухота.
Такое что-то и когда-то уже было… очень похожее…
Да! Сильнейший гром – и потеря зрения. Аномалия «Гром».
А меня, выходит, угостили аномалией «Молния».
Обернув глаза вовне, я заметила, что серое пространство слегка сдвинулось слоями. Появились слои темнее и светлее, все эти “пятьдесят оттенков серого” «дышали» едва заметно, а спустя еще миллиард лет я увидела, что благодаря движению этого туманного киселя располагаюсь как бы на возвышенности и созерцаю полого уходящий вниз склон.
Я попыталась понять, что же такое я. Темно-серая, с тоскливой прозеленью, литая субстанция, имеющая форму сидящего на стуле человека со сложенными на коленях руками. Я попыталась потрогать то, что подо мною, определить, на чем таком сижу, провела рукою под седалищем, но ничего не ощутила, и тут заметила, что мои руки так и остались на коленях недвижимы. Как у статуи фараона Тутмоса Третьего.
Оставив дальнейшие попытки осознать себя, я снова обратила внимание на склон, в туманном киселе которого угадывалось движение, точнее шевеление – множественное, но бесконечно медленное. Прошла еще целая вечность, когда по угловатости замедленных движений до меня дошло, что вверх по «холму» движутся зомби.
Гражданские, военные, в сталкерской снаряге.
И в первом ряду третьим слева шагал отец.
Я испытала…
…радость!
Да, радость -поняв, что наконец-то смогу обнять его, а он не сможет невольно причинить вред тому, что я есть сейчас.
Он приближался, двигался прямо на меня, и я распахнула объятия.
Он был уже вплотную, шагнул еще… И прошел сквозь меня, как сквозь воздух.
Нет… не как сквозь воздух.
Темно-серая моя субстанция рассыпалась, стала бесформенною кучкой. Прахом.
Я испытала… отчаяние… дичайшую тоску… опустошение…
«Папа!.. Что же ты наделал?!. Я собирала себя веками, песчинка к песчинке - чтобы приобрести хоть какую-то форму! И теперь мне снова придется миллионы лет лепить себя из того, что ты разбил, рассыпал! Я этого не вынесу!!.»
И тут почувствовала я сзади, на своем затылке, на шее дыхание - теплое, совершенно живое.
«Оставь этот прах, дочка! Не создавай из него снова пустоту. Делай добро!»
«Папа… но здесь нет добра… Здесь только зло!»
«Если нет другого материала, делай добро из зла. Делай добро из того, что есть. Делай добро, дочка!»…
… Я распахнула глаза.
И тут же зажмурилась, ослепленная не светом, а цветом, от которого за века нахождения в сером киселе отвыкла совершенно.
Надо мною нависал тусклый бетонный потолок подвала, но был он такой разнообразный и рельефный из-за наслоений и подтёков, что созерцать его было почти физическим наслаждением. Я под ним… лежала?.. да! - пальцы рук терлись о реальную шершавую поверхность.
И еще я ощутила, как медленно, словно оттаивая от заморозки, возвращается слух.
Повела глазами с потолка вниз – взгляд уперся в железную спинку койки. Да я ж в спальной комнате Гавайца! Класс «эконом»: несколько старых железных и деревянных коек внутри бетонного куба. Но для сталкера, ведущего в Зоне малоспящий образ жизни, – просто рай! Где еще оно можно - упасть и вырубиться в полнейшей безопасности! Тем более, что мне Гаваец обещал замок…
… ага, как же!
Рядом кто-то был!
… И почему это я не удивляюсь?
На соседней койке сидел наёмник Шквал и совершал тэ-о своей навороченной винтовке. Уже и почистил, и смазал, а теперь собирал. Залюбоваться можно, как мастерски и с каким вдохновением вершил он этот любовный акт! Ручаюсь, что женщинам и малой толики этих ласк от него не перепадало! Конечно, для профессионального убийцы оружие – второе «я», но Шквал свою снайперку едва не целовал.
Я встрепенулась. У нормального сталкера всегда в подкорке первой мыслью – где мое оружие?! И лишь второй и третьей – куда попал и что со мной.
Так где мое оружие?!
- От Азота примешь свой ствол, - сообщил Шквал, бросив на меня исподлобья короткий, ёмкий взгляд. Потом он проверил работу затвора, после чего, видимо, всем и совсем удовлетворился и бережно положил винтовку на койку. – Я мог бы и сам отладить, времени доставало. Но предпочитаю по мере сил избегать лишних недоразумений.
А вот это правильно! Свое оружие – или своими руками правь, или отдавай проверенному технику. Никаким друзьям не доверяй. Без вариантов.
- Ну, как ты? – Шквал уперся локтями в колени, наклонился ко мне.
- Я сколько тут валяюсь?
- Четвертые сутки.
- Ох ты ж… - озадачилась я.
- Я носил тебя оправляться, - тут же сообщил наёмник. – А вот кормить пришлось инъекциями.
- У тебя, похоже, есть опыт?
- Любой на выбор, - заверил Шквал. – И в отключке валяться, и выхаживать отключившихся. Какой тебе больше нравится?
Он протянул руку, помогая мне сесть.
- Ты был врачом?
Он покачал головой.
- Нет. Офицером. Спецназ. Особого назначения.
- Особого?..
- Очень особого. Нашим интересом в Зоне был Лиманск.
- В Лиманск люди не могли попасть, - медленно выговорила я, стиснув вспотевшими ладонями край лежака.
- Да.
- И… что же?
- Как видишь, Лиманск открылся. Но из всех наших оттуда вышел один я.
Я смотрела в его глаза. Больше не спрашивая. И не будучи уверенной, что хочу слышать продолжение…
- Я вышел. Но в списках личного состава меня уже не было. Меня вообще в них не было. Как оказалось, никогда.