Наконец, нас вынесло на площадь. Шли мы в середине колонны. Естественно, мне было видно плохо. Я потянул отца за руку, показал, что девчурка в нашем ряду уже устроилась на плечах своего родителя.
Тогда и отец подхватил меня, посадил к себе на шею. «Ну как?» Отвечаю: отлично! Действительно, было видно всех и все. Время от времени звучали здравицы и лозунги. Впереди кричали «ура». Я увидел Мавзолей, на нем много людей, но кто из них Сталин? Отец сказал, что рядом с вождем Ворошилов и Буденный в военной форме, и я сориентировался. Кричу отцу: «Вижу! Сталин машет рукой!» Действительно, он помахивал правой рукой и улыбался. Все кричали «ура». Я буквально впился глазами в Сталина, стараясь получше рассмотреть…
Ворошилов и Буденный выделялись, были при орденах. Отец потом говорил, что он отлично видел Молотова, Микояна, Кагановича, а из военных, кроме Ворошилова и Буденного, еще и Тухачевского. И вот прошли Мавзолей… Нашу колонну тепло приветствовали трибуны: стоявшие там махали нам руками, флажками, цветами. Очевидно, то же было и до Мавзолея, но я этого как-то не заметил: «разбирался» с центральной трибуной.
Отец снял меня с плеч. Мы уже двигались по Васильевскому спуску. Внизу Москва-река. Потом колонна повернула направо и направилась к Садовому кольцу, что отвечало нашим интересам — ближе к дому. На Зубовской уже поджидал грузовик — туда сложили все знамена, плакаты. Колонна наша растаяла, как и другие.
Люди обменивались впечатлениями: кто что видел. Особенно много мы говорили о Сталине. Мы с отцом дошли до дома пешком, довольные, немножко уставшие. А там — праздничный стол.
Отец пригласил соседей — семью Кравченко, своего однокурсника. Вадик, сын Кравченко, все кричал, что его «батя» дал ему честное слово — взять на следующую демонстрацию. Видно, у них было бурное объяснение из-за этого…
А я, конечно, взахлеб рассказывал, как я видел Сталина! Почему-то ждал, что он будет чем-то выделяться — ростом или одеждой, но ошибся. Он стоял в центре трибуны, по которой немного расхаживал — два-три шага вправо, столько же — влево; никто вплотную к нему не стоял.
Потом каждый раз, бывая на Красной площади, я вспоминал тот день, когда впервые увидел Сталина. Кстати сказать, судьба сложилась так, что, будучи слушателем Военной академии имени Фрунзе, я участвовал в его похоронах.
1936 год памятен мне весьма неординарным событием. Как-то во время урока в класс зашли незнакомые люди — мужчина и женщина — в сопровождении завуча. Мы встали, поздоровались. Анна Ивановна, классный руководитель, о чем-то с ними тихо разговаривала. Нам она дала задание — мы делали вид, что поглощены работой, хотя сами вслушивались в разговор. Увы, так и остались в неведенье. Зазвенел звонок, мы выбежали на школьный двор и, как обычно, затеяли свои немудреные игры. Вскоре я заметил: у школы стоит группа людей и внимательно наблюдает за нами.
Перемена закончилась, мы — снова в классе. Входит Анна Ивановна, мы встаем, она говорит: «Садитесь. Варенников, зайди к завучу. А мы продолжаем урок…» Мой сосед по парте Сережа Филимонов: «Ты что натворил?» — «Да вроде ничего».
Но раз вызывают к завучу, значит, будет разбирательство. Я шел и мысленно перебирал события последних дней. Нет, причин для «взбучки», кажется, не было. Подошел к двери. За ней какой-то разговор, но тянуть нечего — раз вызывали, надо идти. Вошел, глядя на завуча, представился: «Ученик 5 «А» Варенников».
Оглядел комнату: там еще три человека, в том числе те двое, что были в классе. Все курили. Дама мне говорит: «Здравствуй, мальчик». — «Здрасьте… женщина». Все засмеялись. Кто-то обронил: «Он еще и юморист». Тогда дама сказала: «Я — Елена Ивановна». Я подумал: «Хорошо запоминается — сестра Елена».
Посыпались вопросы: откуда родом? В каких городах жил? Кто родители? Расспрашивали подробно об отце, потом — о здоровье, увлечениях. Отвечал быстро, с «напором» (почему-то обозлился — задают вопросы все сразу). Когда гости иссякли, я понял: они ко мне с добром. Вдруг один из спрашивающих говорит: «А ты в шахматы играешь?» — «Играю». — «Сыграем?» — «Можно! Но ведь вы проиграете». Все притихли. «Это почему? Я играю хорошо». — «Все равно проиграете, я же вижу…» Все улыбались. Дама сказала: «Думаю, достаточно. Мое мнение однозначное: надо попробовать на съемках». Остальные согласились. Она обратилась к завучу: «Прошу вас послезавтра отпустить его с уроков». Затем ко мне: «Вот тебе адрес, это «Мосфильм», — и дала листок. — Послезавтра к 11 утра. Мы делаем фильм «Гаврош» по роману Виктора Гюго. Приезжай, тебе понравится».