На фронте Леонид по-прежнему пьет. И опять совершает преступление. Хрущев снова идет к Сталину и в буквальном смысле на коленях, с рыданиями просит о помиловании.
Сталин на этот раз неумолим. Он сказал: «Будет так, как решит трибунал». Леонида расстреляли.
И Хрущев, вместо того чтобы винить в смерти сына себя — ведь он не смог вырастить и воспитать его настоящим человеком, возненавидел Сталина. Собственное горе заслонило все. Подойти же к себе критически Хрущеву недостало ни ума, ни сил, ни мужества. А то, что Никита Сергеевич затаил лютую злобу против Сталина, стало ясно сразу после смерти вождя. Прочитайте хотя бы речь Хрущева на XX партсъезде. А как он расправился с Василием Сталиным? Арестовали, судили, дали восемь лет тюрьмы — практически ни за что… Вышел Василий на свободу в 1962 году, без права проживания в Москве. И вскоре умер.
Начав порочить Сталина, Хрущев первым стал расшатывать и наше государство. Он породил множество себе подобных — от Горбачева и Яковлева до Резуна. Их объединяет одно: в каждом душа изменника.
Исторические факты, как бы ни старались их толковать, остаются фактами.
Например, нарком Военно-Морского Флота СССР адмирал Н. Г. Кузнецов говорил: «…Сталин не только не исключал возможности войны с гитлеровской Германией, напротив, он такую войну считал неизбежной. Сталин вел подготовку к войне, широкую и разностороннюю». Верно говорил Кузнецов? Несомненно.
Правильно ли поступил Сталин? Если бы он поступил иначе, то мы были бы разгромлены.
Всему миру известно, какая организаторская работа проведена Сталиным, особенно накануне и во время войны. А сказочные темпы восстановления после мая 1945-го? Керенский, у которого, как известно, не было оснований для симпатий ни к Советской власти, ни к Сталину, тем не менее был объективен: «Сталин поднял Россию из пепла, сделал великой державой, разгромил Гитлера, спас Россию и человечество».
О Сталине ходили легенды, именно легенды, а не анекдоты. Перескажу одну из них — военного времени.
У Сталина должны были состояться переговоры с американцами. За несколько минут до их начала вождю уже в присутствии американцев докладывают: переводчик Павлов заболел. Все засуетились. Советник посольства США в Москве Ч. Болен спрашивает у Сталина — неужели переговоры сорвутся? Болен знал, что тот может работать только со «своими» переводчиками. Сталин невозмутимо отвечает: «Работать будем». И дает команду вызвать переводчика Бережкова, но все знали — это специалист по немецкому языку. Вождю намекают на эту «деталь», а он опять невозмутимо: «Ничего, я прикажу, и он станет переводить с английского». Все буквально обалдели. Вскоре явился Бережков, на распоряжение Сталина ответил по-военному: «Есть». Сел рядом с вождем и стал блестяще переводить с английского. Американцы таращили на него глаза, не веря своим ушам… Так они еще раз убедились, что Сталин может приказать все, что угодно. И это будет выполнено. (Легенда представлена в книге В. Похлебкина «Великий псевдоним».)
…7 ноября 1941 года в Москве, как всегда в этот день, был военный парад, хотя фашисты находились на подступах к столице. «Враг не так силен, как изображают его некоторые перепуганные интеллигентики. Не так страшен черт, как его малюют. Кто может отрицать, что наша Красная Армия не раз обращала в паническое бегство хваленые немецкие войска? Немецко-фашистские захватчики стоят перед катастрофой. Нет сомнения, что Германия не сможет выдержать долго такого напряжения», — говорил с трибуны Мавзолея Сталин.
Я привел всего несколько фраз. А сколько в них глубины и мудрости! Сколько предвиденья! Ведь все сбылось. Это ясное, безошибочное пророчество. Мы, фронтовики, были окрылены. Да что там — вся страна была окрылена. И сам факт проведения парада, и присутствие на трибуне советского вождя — несомненно, политическая пощечина Гитлеру.
А ведь некоторые, начиная с Хрущева, старались и стараются по сей день опорочить Сталина; дескать, с началом войны растерялся, на какое-то время самоустранился от управления страной, даже не выступил перед народом по радио 22 июня 1941-го, это был вынужден за него сделать Молотов. Не верьте наветам, читатель!
У Сталина накануне войны развилась тяжелейшая флегмонозная ангина с температурой за 40 градусов. Представьте себе человека, которому перевалило за шестьдесят, в адском жару. Болезнь вообще могла его унести. Счастье, что он перенес испытание в часы и дни страшной опасности для страны. Но об этом, о своей болезни — никому ни слова не сказал.