Созданная черноморскими казаками еще в конце VII века, крепость Краснодар оказывалась объектом разрешения споров с помощью оружия. Поворотным моментом в ее истории стало присоединение Западного Прикавказья, в том числе и Северного Кавказа, к России. Через сто лет Краснодар превратился в крупный торговый, промышленный центр и, подобно магниту, притянул к себе не только «сливки», но и «дно» общества. А то и другое, как известно, «имеет место быть» в любом государстве.
Когда говорят о революционном движении в России, в первую очередь называют Москву и Ленинград, хотя в других крупных городах оно также развивалось. Это касается и Краснодара. Уже в конце ХIХ века здесь зарождаются рабочие кружки, а в 1902 году возникла социал-демократическая организация. В следующем году появляется городской, в 1904-м — Кубанский областной комитет РСДРП, возглавивший революционное движение в крае во время первой русской революции.
В ходе октябрьской (1905 года) Всероссийской политической стачки был создан Екатеринодарский городской совет. Он ввел на всех предприятиях города 8-часовой рабочий день. После Февральской революции 1917 года город стал центром казачьей контрреволюции. Ее возглавила Кубанская рада. Однако в марте Советская власть здесь опять восстанавливается, идут тяжелые бои с Добровольческой армией. В середине 1918-го Екатеринодар становится центром Кубано-Черноморской Советской Республики. Казалось, жизнь стабилизируется. Но нет, в августе того же года город опять переходит в руки белогвардейцев, и лишь весной 1920-го, после разгрома Деникина, край окончательно освобождается Красной Армией.
Одни эти перечисленные мною события начала века уже о многом говорят. И то, что так талантливо описано Шолоховым в романе «Тихий Дон», полностью относится к Кубани.
Что же характерно для того времени? Переход власти из рук в руки. Жесточайшие расправы с противниками, попавшими в плен, просто сочувствующими, и часто совершенно безвинными. Полное непонимание большинством населения того, что на самом деле происходит, какие цели ставит та и другая сторона.
Конечно, тяжелые испытания оставили свой след не только на политической судьбе края, но и в душах человеческих. Происходившее на Кубани стерло границы края. События, зарождавшиеся здесь, распространялись по всему югу европейской части России, в том числе на Северном Кавказе. Екатеринодар — название города, данное в честь российской императрицы, — был переименован в Краснодар. И он стал символом дарения людям светлого, справедливого начала в городе Красном.
Теперь о родителях, близких, друзьях семьи.
Моя матушка, Мария Алексеевна Шкорина, казачка во всех поколениях, родилась в Краснодаре в 1900 году в семье потомственного ремесленника. Дед Алексей в молодости жил в станице Пашковской. Затем переехал в Краснодар, женился, с помощью своих родителей и родителей жены построил добротный дом. Был известным в городе мастером по шитью сбруи. Слыл очень трудолюбивым и старательным человеком. Его дети — два сына и две дочери — получили определенное образование. Сыновья окончили церковно-приходскую школу, а дочки учились в гимназии. Моя мать еще успела закончить гимназию, а ее младшей сестре, в связи с событиями Февральской революции 1917 года, не довелось.
Матушка была очень доброй. Это качество она унаследовала от своей матери. А еще она была исключительно красивой. Ею открыто восхищались. Она вышла замуж за моего будущего отца, который был старше ее на пять лет. Через год родила ему сына Ванечку. Но малышу не суждено было долго жить. В два годика он стянул на себя со стола большую кастрюлю с кипятком и погиб. Бабка Евдокия не корила дочь за то, что та недосмотрела, но строго втолковывала ей: они с моим отцом сделали ошибку, назвав первенца Иваном. Это плохая примета. Первенца следует называть в честь деда, прадеда, их братьев, но не именем родителя. А вот последующих детей называйте, как душе угодно. Такие уж понятия были у казачек.
А еще через год появился я. Мы жили не у деда, а в центре города, на улице Красной — снимали комнату во втором этаже. Со мной тоже произошла история, которая могла окончиться трагедией для семьи. В один из дней я, трехлетний пацан, пользуясь занятостью матери, проник на балкон, пролез между металлическими прутьями и сорвался… Но в последний миг руками вцепился в эти прутья и повис. Естественно, начал орать так, что сбежался весь дом. Мама тут же вытащила меня из бездны, сгребла в охапку, и мы с ней, трясясь от страха, проревели до прихода отца. Подробности моего «подвига» он рассказывал мне много лет спустя. Говорил, что мать после этого случая стала носиться со мной как с писаной торбой — никуда одного не отпускала.