Вскоре этот командир дивизиона ушел, а на его место был назначен майор Володин. Не знаю, где и кем он был раньше, но в целом это был положительный командир. Нам, офицерам дивизиона, нравилось то, что он никому ни в чем не мешал. Но если у кого-то случался провал, то на совещании он делал замечание: «Что же ты нас подводишь?» Но как поправить дело, не говорил. В то же время, если одно из подразделений чем-то отличалось, он тут же собирал совещание офицеров и предлагал соответствующему командиру батареи поделиться опытом — как он добился столь высоких результатов. Затем соответствующим офицерам объявлял благодарность, а на построении дивизиона — всему личному составу отличившейся батареи (или взвода). Это, конечно, оказывало большое воспитательное значение.
Был такой эпизод. Приехал командующий артиллерией 29-го Гвардейского стрелкового корпуса, в состав которого входила и наша дивизия. Он поднял по тревоге по одной артиллерийской батарее в каждом механизированном полку и вывел на полигон, где уже были расставлены мишени на трех рубежах (т. е. для каждой из трех батарей). У нас были 76-мм орудия ЗИС-3, тягачами служили «студебекеры». Подразделения сосредоточились в лесочке и поочередно выпускались на боевое поле с задачей — с ходу развернуться и отразить атаку танков («танками» были деревянные мишени). Стрельба велась без взрывателей, т. е. необходимо было прямое попадание. Целей было четыре по числу орудий, на каждое давалось два снаряда. Поразив все танки, получаешь отлично, три танка — хорошо, два — удовлетворительно, один — задача не выполнена.
Нам досталась последняя третья очередь. Две стрелявшие перед нами батареи получили тройку и были рады, что уложились, как было принято говорить, в государственную оценку. Пока они стреляли, мы все, конечно, переживали. К моменту нашего старта все «перегорели» и были абсолютно спокойно-безразличны. Никто даже не курил — дым уже шел из ушей. Вся боевая задача должна быть выполнена в установленное время, с момента отцепления последнего орудия от тягача давалось сто секунд на всю стрельбу. А ведь надо было развернуть орудие, развести и застопорить станины, подрыть и закрыть сошники, забить металлические штыри, навести орудия и только потом выстрелить. ЗИС-3, орудие хоть и хорошее, но все-таки легкое, при выстреле дает сильный откат. Поэтому на каждое орудие мы взяли по две кувалды, командир орудия и один из подносчиков закрепляли ими сошники в считанные секунды, а наводчик и заряжающий выполняли огневую задачу по командам командиров взводов и батарей. Прошло 50 лет, а детали этой стрельбы до сих пор свежи в памяти, как и отдельные боевые эпизоды войны.
Как важно детально продумать каждый шаг, каждое действие в предстоящей схватке! Ведь перед боем тоже это делаешь, причем по нескольким вариантам. Разумеется, ситуация, как правило, не складывается именно так, как ее прогнозируешь, и в ходе боя приходится вносить поправки. Это естественно. Но сам факт подготовки к бою, именно всесторонней подготовки, — уже залог успеха.
Наступил и наш черед. Мы не знали, на каком рубеже появятся «танки», под каким углом, на какой местности (одно дело — если она без кустарника, и совсем другое — среди зарослей), в какой момент нашего развертывания, какое поле (место, рубеж) в районе развертывания. Хорошо, если без рытвин и ровный твердый луг или опушка леса, и худо, когда полно ухабин, рытвин, а тем более если место заболочено. А ветер! При мягком, боковом или встречном (фронтальном) ветре дымка после выстрела быстро сносится в сторону или назад. А если ветра нет вообще или он дует в затылок, то дымка после первого выстрела не уходит, а стоит перед тобой столбом. И совсем плохо, когда дует сильный боковой ветер: тут уже надо брать большое упреждение (поправку) — ведь снаряд, к сожалению, сносит. В общем неожиданности, независимо от подготовки, поджидали нас во время этих стрельб большие.
Как ни досадно, но нам достались самые плохие, если говорить о местности, условия. Во-первых, и цели, и наши орудия оказались среди высоких кустов. Во-вторых, рубеж, на котором пришлось развертываться, был весь в рытвинах и колдобинах. В-третьих, приходилось стрелять снизу вверх, что весьма неудобно. И в-четвертых, что самое главное, левое орудие оказалось в таком положении, что оно не только «своего», но вообще ни одного танка, кроме второго справа, не видело. Выдвигать орудие вручную — это бессмысленно терять время. Об этой критической ситуации командир левофлангового четвертого орудия доложил сразу: «Целей не вижу! Наблюдаю один танк справа».