Обратившись к главнокомандующему, спросил — будут ли у него какие-нибудь указания. Он сказал, что надо использовать все возможности и научить подразделения и части искусству форсирования. И дал команду, чтобы приступили к действиям. Затем неожиданно похвалил:
— Да, с тигром у вас получилось гарно. Но, как я понял, вы же служили на Севере? Почему же тигры?!
Я рассмеялся, и он — тоже.
— У нас на Севере медведи. Однако и у медведя приблизительно такая же тактика.
— Это верно, — согласился главнокомандующий. — Когда я служил в Сибирском военном округе, то не раз мы ходили там на медведя, на волка. Я хорошо знаю их повадки. А стая волков — это вообще грозная сила, особенно в поле или в перелеске. В лесу хоть можно на дерево забраться.
Немного поговорили об охоте. Потом главком сказал:
— Хорошо. Продолжайте учения. Своих помощников я заберу, а, возможно, завтра утром на форсирование подъеду.
Действительно, утром за час до начала действий маршал Кошевой уже стоял на вышке штаба руководства в районе населенного пункта Кёнерт. Я доложил ему обстановку. Он переговорил с командирами дивизии и полков, пообщался с товарищами из штаба руководства.
Утро выдалось как по заказу — ясное, солнечное, по небу бежали небольшие белые тучки — вечные странники. Река — мирная и почему-то притихшая — медленно катила свои воды куда-то вдаль, оба ее берега, казалось, не дышали. А на самом деле и у «противника» и тем более в дивизии, готовившейся к наступлению, всё кипело. Ведь никогда недостает времени на то, чтобы выполнить все намеченное точно в срок.
Первой заговорила дальнобойная артиллерия. А за ней — всё пошло-поехало.
И форсирование реки в общем получилось. Правда, не все обошлось гладко. Но так никогда и не бывает, тем более на войне. Однако изложенные мною позиции были в принципе выдержаны.
Вслед за первым эшелоном Эльбу форсировал командно-наблюдательный пункт командира дивизии вместе с генералом Кротом. Главком приказал, чтобы его по радио вызвали к нему на вышку. Когда генерал поднимался к главкому — уже был готов мост через Эльбу и по нему пошел танковый полк.
Мы все, как завороженные, смотрели на эту картину: танки на строго определенных дистанциях и на значительной скорости двигались по наплавному мосту так, что понтоны своей верхней кромкой под каждой машиной проседали чуть ли не до воды. Комдив нервничал. Но вот промчался последний танк, и все облегченно вздохнули. А до наплавного моста закончили перебрасывать на паромах танки полков первого эшелона и приступили к артиллерии.
Главнокомандующий мирно беседовал с командиром дивизии. У того от бессонных ночей легли темные круги вокруг глаз, щеки впали. Но, как всегда, комдив был хорошо выбрит, докладывал четко. Убедившись, что учение развивается нормально, тем более что не произошло ни одного чрезвычайного происшествия, главком сказал мне:
— Продолжайте, товарищ Варенников, учение по утвержденному плану. Правда, по срокам оно получилось побольше с учетом повторения эпизодов, — и вопросительно посмотрел на меня.
— Товарищ главнокомандующий, — сказал я, — вы нам помогли — подняли дивизию за неделю раньше до начала учения, так что наши издержки полностью компенсируются.
— Верно, мы помогли, — засмеялся маршал. — Ну, хорошо. Учеба есть учеба. Продолжайте учения, а по завершении их позвоните и доложите.
Маршал Кошевой уехал, а у меня осталось двойственное чувство: с одной стороны, я, кажется, нашел с ним контакт, а с другой — не был уверен в том, что он положительно отнесся к моим методам. По всей вероятности, он мне вроде бы поверил, но если так, то почему он все-таки держал своих «церберов» в войсках до последнего?
И все же в целом я оценивал общую ситуацию положительно. И это придавало сил и уверенности.
Учение прошло нормально. Первый «блин» отнюдь «комом» не получился. Все вышло так, как надо, как хотелось. На разборе учений я поставил дивизии хорошую оценку, но сделал оговорку:
— Конечно, если бы мы начали оценивать все, идя по пути первоначальных действий, то у нас был бы большой дефицит в баллах. Но поскольку в ходе учений части в целом научились умело организовывать и проводить различные боевые действия, я ставлю дивизии хорошую оценку. Уверен, что и в боевых условиях она выполнит свою задачу успешно.
Кстати, прежде чем делать разбор, я позвонил главкому. Доложив об окончании учения, я сказал, что хотел бы знать его мнение и оценку. А он мне в ответ: «А вы как думаете?» Я понял, что даже в этом он меня проверяет. Конечно, я изложил свою позицию, с которой потом выступил и перед офицерами дивизии на разборе. К моей оценке главком отнесся одобрительно и поинтересовался: