Суть боевой задачи состояла в том, что армия, занимая полосу обороны, обязана была отразить внезапное нападение противника, перейти в решительное контрнаступление и полностью разгромить агрессора на его территории. У читателя может возникнуть вопрос — зачем ждать нападения противника? Если имеются достоверные данные разведки о том, что он уже изготовился к наступлению, то надо наносить упреждающий удар — вначале артиллерией и авиацией, а затем добить его войсками. Разумеется, это и логично, да и правомерно с учетом тяжелейшего опыта Великой Отечественной войны. В то же время мы никогда не должны забывать о миролюбивой сущности советского социалистического государства. Оно не может и не должно выглядеть агрессором даже по формальным признакам. Вот почему начальный период войны отрабатывался именно так, чтобы, во-первых, не позволить противнику вклиниться на нашу территорию (а если это ему удастся — выбить!), сразу же с первым его выстрелом обрушить на него всю мощь нашей артиллерии и авиации, а, во-вторых, перейдя в решительное наступление главными силами, полностью разгромить агрессора.
Вот такая двуединая задача и стояла перед армией: отразить удар и перейти в контрнаступление. А в целом это отвечало нашей политической линии — в условиях «холодной войны» не дать нашим оппонентам повода для своих выпадов.
Учитывая это и имея в виду, что группировка войск должна быть создана именно так, чтобы выполнить и ту, и другую задачу, было принято решение: на правом фланге и в центре оперативного построения армии в первом эшелоне поставить 10-ю, 12-ю и 47-ю танковые дивизии; на левом фланге на широком фронте — одну 207-ю мотострелковую дивизию. Кроме того, в полосе этой дивизии иметь все основные противотанковые средства и установить как можно больше инженерных заграждений, в том числе минных полей; во втором эшелоне армии иметь 25-ю танковую дивизию, которая предназначалась для ввода в сражение с целью развития контрнаступления, а также для проведения контрудара в случае прорыва противника в полосе 207-й мотострелковой дивизии (на левом фланге армии). В свою очередь, танковые дивизии первого эшелона имели в первой линии мотострелковые полки и по одному танковому полку. Два других танковых, находясь во втором эшелоне, вводились в бой с переходом в наступление.
Таким образом, надо было решать две задачи — оборона и наступление. И там, и там требовались огромная организаторская работа и практические действия по проведению инженерного оборудования (одних только траншей и ходов сообщения на основных, запасных и отсеченных позициях насчитывались сотни километров). Исключительное место при организации действий заняло определение и инженерное оборудование маршрутов выдвижения и рубежей развертывания для вторых эшелонов и различного рода резервов, а также огневых позиций для артиллерии, ракетных войск и средств противовоздушной обороны. Особое место, естественно, заняли вопросы организации управления войсками, инженерного оборудования пунктов управления и всестороннего обеспечения войск (в том числе тылового обеспечения).
Тем, кто никогда в жизни не участвовал в процессе организации боя и операции (и тем более ведения боевых действий) даже на учении, конечно, очень тяжело представить весь объем и сложность задачи. Ведь требуется организовать согласованные — по времени, месту и задачам — действия десятков тысяч воинов, имеющих тысячи танков и орудий, и направить их на достижение единой цели. Это очень трудная и сложная задача, но она выполнялась.
Была выполнена эта задача и на этих учениях. Правда, все действия, вся операция (все учения) проходили в сложнейших климатических условиях. Вначале беспрерывно шел холодный зимний дождь со снегом, а с началом нашего наступления температура упала до минус 9–12 градусов и все вокруг покрылось сплошным льдом. Дороги и маршруты превратились в буквальном смысле в ледяной каток.
Несомненно, испытания — и морально-психологические и физические — были колоссальными. Но личный состав со своими задачами справился. Армия была отмечена на разборе руководителем учения. И конечно, я эту оценку отношу ко всем офицерам и солдатам.
С особой благодарностью вспоминаю товарищей, которые блестяще проявили себя и на этом учении, и вообще, когда мы все вместе тянули этот огромный армейский воз. Вот их имена: генерал П. Г. Лушев — первый заместитель командарма, а в итоге своей службы стал генералом армии, первым заместителем министра обороны СССР; генерал Н. В. Сторч — начальник штаба армии, а в последующем генерал-лейтенант, начальник одного из ответственных управлений Генерального штаба; генерал В. М. Турбин — начальник Ракетных войск и артиллерии армии; Герой Советского Союза генерал М. Манакин — начальник тыла армии, затем стал начальником тыла Московского военного округа; генерал В. Н. Крот — командир 10-й Гвардейской танковой дивизии, Герой Советского Союза (через несколько лет трагически погиб); генерал С. А. Стычинский — командир 12-й Гвардейской танковой дивизии, в последующем генерал-полковник, первый заместитель начальника Главной инспекции Вооруженных Сил; генерал Н. С. Меркулов — командир 25-й танковой дивизии, на завершающем этапе службы руководил Донецким областным военкоматом (состояние здоровья не позволило иначе); генерал Г. И. Ворохоб — командир 47-й Гвардейской танковой дивизии, в последующем переключился на педагогическую деятельность в Военной академии Генштаба; генерал В. Н. Веревкин-Рохальский — командир 207-й мотострелковой дивизии, который стал генерал-полковником и по сей день успешно трудится в должности первого заместителя председателя Комитета ветеранов войны и военной службы Российской Федерации. Конечно, было очень много и других ярких личностей, например, полковник Нестеренко — начальник оперативного отдела армии, и другие. Все они заслуживают особо теплых слов за их эффективный и самоотверженный труд, что в итоге вывело армию в лидеры Группы Советских войск в Германии.