Дальше – булочная. Расположена она в большом доме – не в центре города, но в людном месте. Держит ее семья: хозяин, хозяйка, две дочери (одна из них замужем) и зять. Пять взрослых человек. Правда, младшая дочь еще ходит в гимназию.
Булочная досталась хозяину по наследству от отца, который имел в городе несколько таких магазинчиков. Кроме небольшого уютного зала, где шла продажа хлебобулочных изделий, в булочной имеется и само производство: цеха подготовки теста и выпечки, хранения продукции, кондитерский, а также склад для хранения муки, располагавшийся в обычной комнате. Наконец, маленькая конторка. У магазина два выхода – центральный и со двора. Хозяин живет в этом же доме над магазином.
Труд у этой семьи не менее напряженный, чем у фермеров. Магазин открывается в 7 утра и закрывается в 21 час. Два раза в сутки идет выпечка: к открытию, когда рабочие и служащие торопятся на работу, и к 17 часам вечера, когда они возвращаются домой. Кроме того, магазинчик поставляет хлеб, булки и кондитерские изделия в ближайшие кафе и ресторанчики. Поскольку посетители фактически одни и те же, то спрос практически стабильный, а следовательно, и расчеты все уже апробированы. Мы поинтересовались – нанимает ли хозяин рабочую силу. Он ответил отрицательно, но сказал, что у него есть постоянный договор с экспедитором, который имеет собственный автомобиль-пикап, приспособленный для перевозки хлебопродуктов. Вместе со своим зятем он развозит их продукцию по тем кафе и ресторанам, с которыми у них заключены договоры. Хозяин булочной платит экспедитору. А в булочной работает только его семья.
Вот такие были у нас «университеты» по части некоторого познания частного сектора в Венгрии. Разумеется, опыт венгров мы воспринимали по-разному. Но главные дискуссии относительно увиденного у нас развернулись, когда мы прибыли в гостиницу, где должны были пообедать. Однако еще до обеда начались нешуточные столкновения.
Дело в том, что когда мы были у фермеров, то уже тогда Алексей Алексеевич Епишев начал ворчать. Мол, частная собственность в любой форме порождает у человека эгоизм и стяжательство, стремление к постоянной наживе любым путем, в том числе и за счет эксплуатации рабочей силы и т. д. Павел Степанович Кутахов все его уговаривал, чтобы он помалкивал, находясь в гостях. Вот когда уедем – тогда и поговорим.
И вот, наконец, открылась возможность «выпустить пар».
– Я никогда не соглашусь с тем, что можно построить социализм, имея в стране частную собственность! – выпалил Епишев.
– Ну и не соглашайся! Никому от этого ни холодно, ни жарко, – вступил в дискуссию Кутахов. – Ты вот считаешь, что нельзя в этих условиях построить социализм, а венгры утверждают, что можно. И я с ними согласен.
– Нет, ты посмотри на него! – обратился Алексей Алексеевич в поисках поддержки к Огаркову. – Социализм не может быть венгерским, советским или армянским. Социализм существует один.
– Алексей Алексеевич, – деликатничал Огарков, – а ведь Павел Степанович прав.
– Вот как?! И ты туда же? А как же марксизм-ленинизм? Чему вас только в академиях учили? Валентин Иванович, ты недавно учился, скажи, чему в академии учили?
– Диалектическому подходу к любым явлениям, – ответил я.
– Вот именно, – подхватил Кутахов, – ди-а-лек-ти-ческому!
А не начетническому. Вот в Венгрии и во всех других странах Восточной Европы есть такая форма собственности, какую мы только что видели. Это факт. Она завоевала свое место под солнцем и никакой угрозы социалистическому строительству не представляет.
Что тут началось! Алексей Алексеевич покраснел, глаза налились кровью, как у быка. Разбрызгивая слюну и не умолкая, он прочитал целую лекцию и закончил уничижительно: