— Завтра, Теван. Устал я… Да и спать пора.
Глава вторая
Это случилось в Москве в 1895 году.
Он учился в Московском университете на отделении естественных наук физико–математического факультета и был влюблен в своих великих наставников — Тимирязева, Сеченова, Мензбира, Столетова. Ему особенно нравилось работать в лаборатории Ивана Михайловича Сеченова — готовить препараты и приборы к его лекциям, и не раз автор знаменитых «Рефлексов головного мозга» хвалил своего юного помощника, связывая его будущее только с наукой.
В лаборатории всегда стоял специфический запах помещений, где работают с подопытными животными. Пробирки, вставленные в отверстия штативов, были наполнены кровью, и если на них падал косой луч солнца, они загорались ярким розовым светом. Скоро должна была начаться лекция, и Иван Михайлович, сухопарый, немолодой, с удивительно добрым лицом в мелких рябинках, зашел в лабораторию, чтобы проверить, все ли готово. У препаратов хлопотал Смидович. Сеченову достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что студент чем–то обеспокоен.
— Вы, кажется, взволнованы, молодой человек? — спросил Сеченов.
— Больше того, Иван Михайлович! — воскликнул Смидович. — Этот князь Урусов…
Сеченов поморщился.
— …Вот уже скоро месяц, как не платит мне гонорара. Тридцать девять рублей — немалая сумма!
Сеченов вынул бумажник:
— Пожалуйста, не откажите принять. Отдадите после, когда разбогатеете.
— Большое спасибо, Иван Михайлович. Но пока не надо. Сегодня я обязательно застану этого сиятельного прохвоста.
«Сиятельный прохвост» издавал на собственные средства охотничий журнал, куда Смидович изредка приносил свои статьи. Он с детства любил животных и теперь составлял обзоры о них, просматривая иностранные журналы. Конечно, было бы приятнее писать самому, но для этого надо иметь время и деньги. У Смидовича же не было ни того, ни другого, особенно денег…
Сегодня, едва закончилась лекция Сеченова, как всегда блестящая, остроумная, насыщенная меткими, сильными фразами, сказанными высоким, немного резковатым голосом, Смидович снова поехал к Урусову. Нет, теперь он не будет столь наивен и высмотрит князя по эту сторону дома, не показываясь швейцару на глаза.
Князь Урусов жил в особняке. Лестница с мраморными львами по сторонам вела к массивной парадной двери, которую открывал богатырь–швейцар в ливрее. Пять раз до этого швейцар отвечал ему, что «их сиятельство изволят отсутствовать и велели зайти господину студенту через два дня».
В доме текла своя неторопливая жизнь, и лишь изредка в окнах мелькал кто–нибудь из прислуги. Только через час в широком венецианском окне особняка показалась высокая тощая фигура князя. Смидович быстро пересек улицу, распахнул двери урусовского особняка и, не обращая внимания на преградившего ему путь швейцара, стремительно вошел в вестибюль. С лестницы спускался Урусов.
— Князь! — крикнул Смидович. — Я пришел за деньгами, которые вы мне остались должны.
— Разве? — Урусов изобразил на лице притворное удивление.
— Я всего лишь студент и не намерен дарить деньги князьям!
— Весьма сожалею, но по финансовым вопросам я принимаю в конторе, господин студент.
— Как вам угодно, но я не уйду отсюда, пока мне не заплатят.
Узкие брови князя поползли вверх:
— Вот как, господин студент? В таком случае… — Он взял серебряный колокольчик и почти неслышно позвонил. Из боковой двери тотчас появился лакей. — Помогите этому господину, — Урусов взглядом показал на студента, — покинуть мой дом.
— Позор, князь! Я пожалуюсь инспектору студентов! — крикнул Смидович.
Нет, ему не было стыдно, что его вывели, а попросту говоря, выставили из дома. Не стыд, а жгучая ненависть к помещику вспыхнула в его душе. Богач, владевший землями в нескольких губерниях России, не пожелал заплатить ему мизерного гонорара! Он сталкивался с такими же собственниками и в своей родной Туле: с фабрикантами братьями Тепловыми, заставлявшими лудильщиков и слесарей по шестнадцать часов не разгибая спины делать знаменитые на всю Россию самовары; с их приказчиками, которые брали взятки с нищего деревенского люда огурцами, а с городского — канарейками и посудой; с мастерами казенных оружейных заводов, которые без зазрения совести били заводских баб и по своей прихоти снижали расценки рабочим. Поистине многолики одежды, в которые обличается подлость, порожденная незаконно нажитым богатством!
В приемной инспектора уже сидело несколько человек, и Смидович, заняв очередь, запасся терпением. Дверь в кабинет была закрыта не плотно, и он услышал доносившиеся оттуда голоса. Один из них ему показался знакомым. «Неужели этот чертов князь успел опередить меня?» Краска бросилась ему в лицо, и он с трудом удержал себя на месте.