— Матрена!.. Простите, Петр Гермогенович, забыл, что вы теперь стали самим собою — Смидовичем.
Еще раз он услышал свою фамилию, когда выбирали президиум исполкома Московского Совета. Из большевиков в президиум вошел еще Ногин, который являлся также заместителем председателя исполкома.
Домой он сегодня так и не попал, даже забыл, что о нем беспокоится Соня. Исполком Московского Совета заседал круглосуточно, перерыв устроили только ночью на два часа, и это время Петр Гермогенович провел в кабинете какого–то члена управы. Он так и не заснул от усталости, от множества впечатлений, проворочался под собственной шубой, попытался найти таблетку от головной боли — не нашел — и встал, чтобы продолжить работу.
Несмотря на глубокую ночь, площадь перед Думой была по–прежнему заполнена народом. Людей надо было кормить, и Смидовичу пришлось подписывать множество ордеров на конфискацию хлеба, мяса, масла… Раскрылась дверь, и показалась подобострастно улыбающаяся фигура околоточного, взявшего под козырек:
— Господин, виноват, товарищ начальник, — начал он заплетающимся от страха голосом. — В третьей полицейской части, значит, заключенные. Так вот вопрос к вам: выпускать или пущай посидят?
Околоточного сменили несколько гимназистов. Они только что заняли оружейный магазин и пришли к Смидовичу с вопросом, куда передавать оружие и можно ли вооружать курсисток.
Потом стали приходить делегации воинских частей. Запомнился немолодой солдат с красным бантом и двумя Георгиями на груди. Петр Гермогенович с трудом упросил его сесть в кресло, обитое бархатом.
— Вы — власть, — сказал солдат. — Вот и заставьте нашего командира полка, чтобы он издал приказ о выборах в солдатский Совет. Самочинно солдат на такое не пойдет, потому — дисциплина. А вот когда приказ будет…
— Вы не совсем травы, товарищ, — осторожно возразил Смидович. — Мы, конечно, постараемся помочь, но и вам тоже надо действовать. И посмелее. Ведь вас много, а командиров мало. Сила на вашей стороне.
— Так–то оно так, товарищ начальник, да все равно приказ надобен.
«Да, казармы надо открыть во что бы то ни стало», — подумал Петр Гермогенович. «Вы власть», — повторил он слова солдата и, может быть, впервые осознал, что хочешь не хочешь, а действительно является «властью», которая должна отдавать распоряжения не только по кабельному цеху электростанции или по щиту управления, как это было несколько дней назад.
Он тут же связался по телефону с полковником Грузиновым, командующим войсками Московского военного округа.
— Говорит Смидович. Напоминаю, что Московский Совет требует от вас немедленного издании приказа о выборах в Совет солдатских депутатов. Да, да, не просит, а именно требует! Совет вправе не только выносить решения, но и требовать, чтобы их выполняли все, в том числе и командующий войсками Московского военного округа.
— Нам нужно встретиться и по–деловому обсудить этот вопрос, — с притворным миролюбием в голосе ответил Грузинов.
Смидович не возражал…
«Новая власть, появившаяся на смену старой, не связана с народной массой и, очевидно, не хочет быть с ней связана». Эти слова Петр Гермогенович записал в блокнот, готовясь к пленуму Московского Совета, который должен был собраться второго марта. Свое выступление он начал словами, вызвавшими недоуменный шумок среди меньшевиков и эсеров и аплодисменты еще немногочисленного отряда большевиков:
— Революцию нельзя считать оконченной! До тех пор, пока требования пролетариата не будут удовлетворены, мы не должны считать завершенным дело рабочего класса… Временное правительство считает, что все сделано. В обнародованном приказе войскам Московского гарнизона оно призывает все население Москвы возвратиться на свои места и заняться мирной работой. Мы с этим не согласны. Мы призываем товарищей рабочих тесней сплотиться вокруг общего дела, стойко и твердо добиваться осуществления своих требований.
И он тут же перечислил:
— Немедленный созыв Учредительного собрания на основе всеобщего, равного, прямого и тайного голосования. Всеобщая амнистия. Свобода стачек и собраний. Немедленное издание новых законов, определяющих права человека и гражданина…
И еще, тоже не менее важное — выборы в Совет солдатских депутатов. Как раз сегодня была назначена встреча с полковником Грузиновым, чтобы обсудить этот вопрос.
За полчаса до установленного часа в Моссовет явились два адъютанта Грузинова, оба с красными бантами на груди.
— Ну что ж, поехали, Владимир Александрович! — Смидович обратился к Обуху, которому поручили сопровождать его.