— Это безумие! Путь, на который вступил рабочий класс, ведет к гибели… русскую революцию! — взбежал по лестнице Исув. — Не сжигайте за собой корабли! Не рвите демократического фронта! Не устраивайте организации для захвата власти!
«Вот тебе и «единство», к которому я звал с трибуны», — горько подумал Петр Гермогенович, и ему стало ясно, что ни меньшевики, ни эсеры так ничего и не поняли.
— Товарищи, предлагаю огласить резолюцию, предложенную фракцией большевиков, — услышал он голос Игнатова.
— Одну минуту, — с места поднялся Усиевич. — Надо подсчитать число присутствующих. Кое–кто ушел, а нам важно знать, сколько человек присутствует на собрании в момент решения исторического вопроса.
— Фракция социалистов–революционеров заявляет, что ей совершенно не интересно, сколько здесь присутствует человек. Она заявляет далее, что не примет участия в голосовании резолюции, которая сейчас будет предложена.
— Фракция меньшевиков примет участие в голосовании, но будет голосовать против.
— Оглашаю резолюцию, предложенную фракцией большевиков. — Игнатов взял со стола лист бумаги. — «Московские Советы рабочих и солдатских депутатов выбирают на сегодняшнем пленарном заседании революционный комитет из семи лиц… Избранный революционный комитет начинает действовать немедленно, ставя себе задачей оказывать всемерную поддержку революционному комитету Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов…» Тех, кто согласен с оглашенной резолюцией, прошу поднять карточки.
Петр Гермогенович окинул взглядом зал и увидел лес взметнувшихся кверху рук. Кто–то громко считал голоса: триста девяносто четыре — за, сто шесть — против, двадцать три человека воздержались.
В состав революционного комитета вошли намеченные МК Ломов, Муралов, Смирнов, Усиевич. Эсеры в ревком войти отказались и демонстративно покинули зал. Меньшевики предложили Николаева и Тейтелъбаума.
Комнату для ВРК, как сразу для краткости стали называть Военно–революционный комитет, решили занять на втором этаже, с окнами на Тверскую улицу и Чернышевский переулок; здесь было безопаснее на случай, если начнется обстрел Совета.
— Ну вот и устроились, — Усиевич обвел близорукими глазами заставленный столами кабинет и довольно улыбнулся: — Начнем, вернее, продолжим работу. По решению Московского областного бюро уже посланы товарищи в Серпухов, Подольск, чтобы выяснить положение на местах… Надо закрыть буржуазные газеты, и прежде всего «Русское слово»… Приказ о приведении в боевую готовность Московского гарнизона отправлен в типографию…
— Я категорически против этого приказа, — прервал его Тейтельбаум. — Наш долг — оберегать Московский гарнизон от той авантюры, на которую вы идете, оберегать рабочий класс…
— Простите, а зачем же вы в таком случае вошли в ВРК? — спросил Смидович.
— Исключительно для того, чтобы внутри комитета бороться против большевистской тактики.
Ночью пришел Скворцов–Степанов. Как гласный, он присутствовал на экстренном заседании городской думы. Он рассказал, что в противовес революционному комитету создан «Комитет общественной безопасности», в который вошли и меньшевики и эсеры.
— И в ревком, и в «Комитет общественной, безопасности»?.. Так с кем же вы, товарищи меньшевики? — спросил Смидович, глядя на Тейтельбаума.
— Мы — с революцией! — демагогически ответил тот. В четыре часа утра под окнами послышалось урчание моторов. Смидович вышел на площадь; в свете зажженных фар он увидел несколько десятков грузовых автомобилей; с кузовов спрыгивали красногвардейцы.
— Откуда автомобили? — спросил Петр Гермогенович, заметив человека в военной форме. — А, это вы, товарищ Пече.
— Вывели семнадцатую автомобильную роту, товарищ Смидович. Реквизировали…
— Без мандата? — В голосе Смидовича появились жесткие ноты. — Насколько мне известно, вам никто его не давал.
— Да… Но ведь нам автомобили нужны, — оправдывался Пече.
— Но нам не нужно, нам нельзя заниматься самоуправством… Извольте доложить о том, что вы сделали, членам ВРК и либо верните незаконно взятые автомобили, либо получите мандат на право реквизиции. Идите.
Утром из Питера вернулся Виктор Павлович Ногин и, не заходя домой, отправился в Моссовет.
— Наконец–то! — обрадованно воскликнул Смидович, встретившись с ним в коридоре.
— Здравствуй, Петр Гермогенович! Прежде всего, что у вас нового?
— Вчера избрали Военно–революционный комитет. Только что началось второе заседание. Вернее, первое, ночное, перешло во второе — утреннее. Сейчас там Исув и Ратнер склоняют наших на переговоры с Рябцевым.